— Отец точно будет недоволен, — повторил я, качая головой.
***
В лагерь я возвращался со смешанными чувствами. Как обычно, с самого начала, всё пошло не по плану. Я хотел, как можно быстрее захватить город и добраться до его богатств, а предводители крестоносцев пытались обустроить так, чтобы у них появился сначала официальный повод для такого действия, обосновав захват тем, что императоры не отдают обещанных денег и второе, как я понял, они начали бояться, что я заберу себе всё, ни с кем не став делиться.
На мой резонный вопрос по первому пункту, что нам мешает сказать об этом во всеуслышание уже после захвата города, вызвал всеобщий ступор. Меня попросили выйти из шатра совещаний и не смущать больше серьёзных людей странными предложениями.
Приветствуя рыцарей, с которыми успел познакомиться, я вошёл обратно в шатёр. Взгляды шести взрослых людей, перевелись на меня.
— Так, что там за шум Витале? — поинтересовался у меня отец.
— Мои старые друзья заглянули в гости, — я пожал плечами, будто ничего существенного не произошло.
Один из французских рыцарей, вошедший за мной следом и сопровождавший мою поездку к кыпчакам, нагнулся к уху Бонифация и что-то прошептал ему, косясь при этом на меня.
— Да? А говорят, что теперь солнца не видно, — скептически заявил маркграф, — из-за пыли, что подняли их лошади.
— Витале! — голос отца посуровел, — сколько их?!
— Сказали, тридцать тысяч, — я снова пожал плечами.
Дворяне, присутствующие при разговоре обеспокоенно переглянулись.
— Сеньор Витале! Витале! Мы же просили! — в два голоса возмутились оба лидера, затем переглянувшись, Бонифаций предоставил голос более старшему.
— Ну всё, теперь они точно испугаются, — отец покачал головой, — ждём послов. Витале, умоляю тебя, подожди развития событий на корабле! Когда ты рядом с городом, постоянно происходят странные события!
— Я не понимаю ваших этих танцев с бубном, — не согласился я с ним, — всё можно сделать гораздо проще. Захватить город, сказать, что императоры отказались от своих слов, перебить свидетелей и всё, наслаждаемся богатствами.
Рыцари, присутствующие при разговоре, радостно загудели, уж кто-кто, а они точно здесь участвовали ради денег и новых земель, а не ради возвращения Гроба Господня, так что все эти словесные баталии и переговоры были им мало интересны. Они поддерживали мою сторону, зля этим своих сеньоров.
— Тихо! — жёстко скомандовал Бонифаций и наступила тишина.
— Сеньор Витале…
— Сеньоры, прошу прощения, — полог шатра распахнулся и на пороге появился запылённый итальянский барон, имени которого я не знал, — послы от Иссака II.
— Ну вот, я же говорил, — отец хмуро посмотрел на меня, затем на маркграфа и они стали собираться. Я было дёрнулся следом за ними, но два взгляда пригвоздили меня к месту.
Когда они, а затем остальные рыцари стали выходить из шатра, большинство из них либо шлёпали меня по плечу, поддерживая меня, либо просто весело подмигивали.
Лидеры Крестового похода отправились к городским стенам, на переговоры, в сопровождении сотни всадников, и тут мне на глаза попался старший брат, с которым я познакомился только здесь и который по словам отца, был крайне компетентным человеком в торговых делах, а также отлично знал город и людей в нём.
— Ренье, — с вежливой улыбкой позвал я взрослого мужчину лет тридцати.
Тот, услышав мой голос вздрогнул, и нехотя остановился, ожидая пока я подойду.
— Мы так с вами и не познакомились, дорогой старший брат, — улыбнулся я ему ещё шире.
— Витале, отец запретил мне обсуждать с тобой любые дела, прости, — отодвинулся он от меня, — сказал, что частое общение с тобой — прямой путь в ад.
— Ренье! — изумился я, вскинув руки, — ты взрослый, самодостаточный человек, на котором держится вся венецианская фактория Дандоло! Твоё имя известно любому торговцу в Венеции! Неужели один маленький вопросик, может смутить такого важного человека, как ты?
При моих словах, его плечи слегка расправились, на губах появилась горделивая улыбка.
— Тем более, что есть у меня в запасах одно тосканское вино семилетней выдержки, — невинным тоном продолжил я.
Ренье вздрогнул вторично и посмотрел на удаляющихся от лагеря всадников, вернул взгляд ко мне.