– Знаю, но моя роль на этом кончается. Я не могу больше воевать с ними, участвовать в их уничтожении. Вы знаете не хуже меня, что их послали сюда, так как президент был уверен, что они здесь не выживут. Все ожидали, что они начнут дохнуть как мухи. Отличный способ покончить с ними, не устраивая массовой бойни! Одно время мне было все равно. Но теперь мои убеждения вошли в противоречие со служебным долгом.
– Понимаю. Поезжайте в Вашингтон, Джон, расскажите президенту о том, что здесь происходит. Сделайте все возможное, чтобы исправить положение. Только так мы сможем им помочь.
Они вновь пожали друг другу руки, и Ленгдон обернулся к Либби:
– Джон сказал мне, что вы уезжаете.
Либби кивнула, поборов беспокойство.
Позволит ли он уехать ей? А вдруг будет чинить препятствия?
Полковник взглянул на Джона и улыбнулся:
– До свидания, мисс Пфайфер! Ваше участие в этом деле ободряло и воодушевляло нас. Уверен, Джон сделает для вас все, что надо. Желаю вам всех благ!
Либби обняла старого полковника и смахнула слезы.
– Спасибо за вашу доброту и понимание. Я сохраню о вас самые теплые воспоминания.
Либби показалось, что он тронут. Ленгдон вскоре исчез в темном коридоре.
– Готова? – Джон обнял ее за плечи и придвинул к себе.
У Либби перехватило дыхание. Слезы застилали ей глаза. Горло болезненно сжалось.
– Я не хочу уезжать, – призналась она. Голос ее дрожал.
– Тише, – прошептал он, обнимая ее крепче. – Ты знаешь, что это не так. Ты тоскуешь по дому, семье, друзьям. Они, должно быть, с ума сходят от беспокойства.
– Почему ты подал в отставку? – спросила Либби, желая знать причину и чтобы потянуть время. Джон прислонился к стене и вздохнул.
– Ты же слышала, что я говорил Ленгдону. Правительство думает, что, если загонит индейцев подальше от дома, они не выживут. Оно хочет, чтобы индейцы исчезли с лица земли. Некоторое время тому назад я потерял вкус к мести. Я не могу участвовать в уничтожении целого народа из-за того, что лишился близких. Надо что-то делать.
– Что именно?
– Мы с Кристофером обсуждали этот вопрос и решили поехать в Вашингтон, передать петицию президенту. Индейцы должны вернуться на Запад. Если не в Аризону или Нью-Мексико, то хотя бы в Оклахому или Вайоминг. Туда, где они смогут выжить.
Либби знала, куда переселят апачей. Она была наслышана о резервациях в Оклахоме. Сейчас ее занимал вопрос, не Джон ли с Кристофером способствовали их переселению?
– А может, я все брошу и вернусь в Аризону. Я так давно не видел приемных родителей. Они, наверное, очень постарели. Вдруг мне придется по вкусу работа на ранчо. Ведь я покинул его, когда был мальчишкой. И кроме того, у меня есть еще моя ферма. Хотя мне никогда не нравилось ковыряться в земле. Впрочем, я еще могу передумать.
Она прижалась к Джону. Либби понимала, что в его жизни был один переломный момент – нападение апачей, а теперь вот второй – знакомство с ней. Она нутром чувствовала, какая борьба совершалась в нем, когда он обдумывал свое будущее. Будущее без нее.
– Я готова, – прошептала она. Откладывать расставание не было смысла. Это только причиняет ему боль. – Нам лучше пойти.
Он поднес ее руку к губам, а затем повел Либби через погруженный в темноту форт. Когда они были у выхода, Либби вспомнила о сумке.
– Мне нужно переодеться.
– Можно там, – сказал он, махнув в сторону ближайшего кабинета.
Она проскользнула внутрь, а он остался снаружи стеречь ее, пока она снимала допотопную одежду и натягивала леггинсы и футболку. Сегодня она надела свое белье, чтобы не возиться с корсетом и нижними юбками.
– Я уже, – Либби дотронулась до его плеча.
Он повернулся и с усмешкой окинул взглядом ее наряд.
– Думаю, мне не составит труда привыкнуть к твоему новому облику в обтягивающих брюках. Ну-ка повернись!
Она засмеялась, услышав, как он присвистнул.
– Это новшество вашего времени мне по душе.
– Пошли, дурачок, – Либби взяла его за руку и шагнула вперед. Повернувшись, она обнаружила, что улыбка исчезла с его лица.
– Шутки в сторону, Либби! Я буду чертовски скучать по тебе.
Она подавила рыдания и постаралась ответить непринужденно:
– Я тоже, капитан, я тоже!
Он прижал ее к себе так крепко, что одежда, которую она держала, оказалась на полу. Они замерли. Никто не решался первым разжать руки.
Его губы нашли ее рот, и она ответила на поцелуй. Его руки ласкали ее тело, словно он хотел сохранить в памяти ощущение от ее кожи. Она вторила ему.
Они целовались.
Рыдали.
Касались друг друга.