— Смотри и учись, кузнечик.
Он кладёт руку на гробницу и закрывает глаза, привлекая немало любопытных взглядов. Ничего не происходит. Я ничего не вижу и ничего не слышу. Честно говоря, я чувствую себя глупо, просто стоя и наблюдая, как он молча общается с цементной плитой. После нескольких минут неловкого молчания я начинаю немного беспокоиться.
— Что означают все эти крестики? — спрашиваю я.
— Туристы верят, что креста, нарисованные на могиле, как и куча другой бессмысленной ерунды, исполнят их желание. Слух, пущенный ведьмами, чтобы скрыть правду о том, как на самом деле торговаться с Мари Лаво, потому что вскрытие вены на публике плохо скажется на бизнесе.
Мари Лаво. Мне знакомо это имя. Не знаю, почему я не сложила два и два, когда Нико упоминал её раньше.
— Так здесь похоронена Мари Лаво?
— Конечно, нет. Во всяком случае, не вся она.
Я дрожу.
— В смысле… части её тела разбросаны по всему миру?
Люцифер качает головой.
— Я бы надеялся, что нет. Ей, скорее всего, это покажется довольно неудобным.
Я округлила глаза.
— Здесь в брошюре написано, что она родилась в 1700-х годах. Хочешь сказать, что Мари ещё жива?
Он по-дьявольски кривит губы.
— Убить королеву Вуду Нового Орлеана довольно сложно. Поверь. — Он замолкает ещё на несколько мгновений, прежде чем начинает тихо бормотать. Почти нараспев. Затем он улыбается, всё ещё прижимая руку к могиле. — Рад, что ты присоединилась к нам, подруга.
Я оглядываюсь и понимаю, что никого нет.
— С кем ты разговариваешь?
Люцифер игнорирует мой вопрос, напряжённый от сосредоточенности.
— Ты знаешь, зачем я пришёл. — Пауза, как будто он прислушивается. — Ты ждёшь, что я поверю, будто ты ничего не слышала? И учитывая, что ты всё ещё у меня в долгу, я предлагаю начать говорить.
Я с благоговением слушаю, как Люцифер ведёт обстоятельный разговор с предполагаемой мёртвой ведьмой. Никто не задаёт вопросов; очевидно, это не самое странное, что происходит на кладбище. Всё выглядит почти так, будто он молится ей.
— Хм, интересно. И где я могу её найти? Ок. Спасибо. И да, я скажу ей.
Он опускает руку и поворачивается ко мне.
— Готова? Или хочешь, чтобы я продолжил тур?
Я всё ещё стою, разинув рот.
— Эм, что это было?
Люцифер пожимает плечами.
— Просто двое старых друзей навёрстывают упущенное.
— Ментально? Не проще ли было позвонить ей по телефону?
Я следую за ним с кладбища, подальше от подслушивающих ушей. Как только мы оказываемся на тротуаре, он говорит:
— Ведьмы не могут найти Легиона. Но у них, возможно, есть зацепка к тому, кто выпускает демонов из ада. Они были только рады выдать его.
— Дай угадаю: Ставрос. Стоит рассказать Нико.
Он качает головой.
— Пока нет. Не раньше, чем я получу то, что хочу.
— Он его отец и несёт ответственность за его смерть. Нужно привлечь Нико и Дориана, — настаиваю я.
— Так и будет. Скоро.
Мы возвращаемся к магазинам и ресторанам и решаем зайти в маленькое кафе. Я не была голодна, но не могу не смотреть на пончики, посыпанные сахарной пудрой.
— Не могу поверить, что ты отвёл меня на кладбище, чтобы поговорить с мёртвой ведьмой.
Он пожимает плечами.
— Смерть субъективна. Мари Лаво никогда по-настоящему не умрёт. Её магия и дух будут передаваться из поколения в поколение новоорлеанским ведьмам. Она ещё жива.
— Вижу. Откуда ты её знаешь?
Приносят наш заказ кофе и цикорий, и мы делаем паузу, чтобы поблагодарить официанта и выпить обжигающе горячий напиток. Когда Люцифер оказывается вне пределов слышимости, он говорит:
— Мари Лаво хотела единственного, чего не могла наколдовать сама. Бессмертия.
— Что обошлось недёшево, полагаю.
— Вовсе нет, но я был рад услужить. Иметь в заднем кармане самую могущественную ведьму Вуду в Новом Орлеане может быть полезно
— Держу пари, что да.
Я добавляю в кофе немного сливок и сахара. Ладно, скорее немного кофе в сливки и сахар. Одна чашка, и я могу не спать несколько дней.
— Я дал Тьме править этой территорией в ХХ веке. Мари не была довольна этим решением, поэтому попыталась бросить мне вызов. Ей не удалось.
— Так ты тогда знал Нико?
Он качает головой.
— Мы не были официально знакомы, но я знал о молодом, безрассудном Тёмном принце. Он был впечатляющим, непримиримым, безжалостным. Во многом напомнил мне меня самого.
— Ага, как же. — Я усмехаюсь. — Нико совсем не похож на тебя.
— Сейчас, может, и нет, но двадцать пять лет назад он шокировал бы даже тебя. Дориан был охотником, а Николай — убийцей. Тёмные и Светлые верят, что любая магия, не исходящая от Бога, как у них, является богохульством. Они правят стихиями, черпая силу от Солнца и Луны. И при испытании порождают катастрофу. Ураган Катрина ни о чём не говорит?