Я снова провожу рукой по его шелковистым локонам, лаская так нежно, почти целомудренно, пока он входит в моё влажное лоно. Я ожидала увидеть зверя. Обезумевшего от секса психа, который ломает спинки кроватей и рвёт простыни в клочья.
Это так не похоже на то, что он показал мне в той ванной. Так не похоже на то, как он вёл себя с Кайро и той женщиной. Он задумчивый, ранимый. Будто… занимается со мной любовью.
Что-то сжимается у меня в груди, но боль едва ощущается на фоне сильного удовольствия. Это всё, на чём я могу сосредоточиться. Всё, что имеет значение в этот момент. Я знаю, что там что-то есть, что-то, что я должна знать. Но когда он погружается так глубоко, а потом двигает бёдрами, я даже не могу вспомнить своё имя.
Он ускоряет темп и крепче сжимает мою задницу. Другой рукой он приподнимает мою ногу и кладёт её себе на плечо. В таком положении его член проникает в меня на всю глубину. Я чувствую его всего, каждый чёртов сантиметр, и, боже мой, боже, боже.
— Поговори со мной, Иден, — цедит он сквозь стиснутые зубы. — Поговори. Расскажи, как приятно, когда я пульсирую внутри тебя.
Я тянусь, чтобы коснуться его губ, и он втягивает мой палец в рот.
— Ты заставляешь меня чувствовать себя… так… о боже… — говорю я дрожащим голосом. — Я хочу тебя. Глубже. Сильнее. Быстрее. Сделай меня своей, Люцифер. Окрась своим грехом.
Он входит глубже, сильнее, быстрее, как я и просила. Его глаза закрываются, будто мои слова — наркотик, и я даю ему то, чего жаждет его тело. Я могу быть для него этим. Могу быть тем, кем он хочет меня видеть. Потому что, когда я смотрю на него, охваченная оргазмом, который пробегает по спине, для меня нет ничего важнее. Ещё один укол в груди, и я задыхаюсь. На этот раз я почувствовала это, задрожав от незнакомой эмоции. Люцифер принимает это за удовольствие и ускоряет движения.
— Ты нужна мне. — Мука на его лице почти останавливает мои движения, и так приятно, что нельзя останавливаться сейчас. — Ты так сильно нужна мне, Иден.
Он приподнимает меня, чтобы я села верхом, и мы оказываемся лицом к лицу. Я обнимаю его за шею, чтобы не упасть, пока он безжалостно наказывает меня. Я встречаю каждый его толчок, каждый рывок бёдрами и сжимаюсь, желая, чтобы он вошёл ещё глубже. Я чувствую, как он увеличивается, предвещая оргазм, который сотрясёт небеса и испепелит мир адским пламенем. Я хочу этого. Хочу его всего, чтобы его злое семя опалило меня своим именем. Мне нужно, чтобы он сделал меня своей.
Я так близка к оргазму, что он начинает высасывать из меня остатки сил. Я открываю рот, чтобы выкрикнуть имя Люцифера, но он проглатывает его, усиливая мою агонию языком. Затем он безжалостно трахает меня, насадив на свой член, пока сам достигает оргазма. Он трахает меня так, будто ненавидит, будто любит, будто это наш последний день на Земле.
Вдох. Выдох.
А потом я рассыпаюсь на миллион крошечных искрящихся крупинок блаженства.
Он обнимает меня, сжимает плечи, входит, и в этом чудесном мгновении утешения весь мир исчезает. Мы плывём по морю сверкающих звёзд, окружённые вихрями фиолетового, обсидианового и бирюзового. Здесь нет воздуха, только Люцифер наполняет мои лёгкие, течёт по моим венам и бьётся в груди. Мы с ним единственные во всей Вселенной, живём только друг для друга и для этого момента. Этому нет объяснения. Нет ни смысла, ни причины, оправдывающей то, что мы делаем. С безумием, разливающимся между бёдер, и хаосом, всё ещё пульсирующим в его члене, мы не просто поучительная история. Мы — легенда.
Он осторожно укладывает меня на кровать. Я ожидаю, что он ляжет рядом, но вместо этого он кладёт голову мне на живот и прижимается ухом к моему пупку, словно… прислушивается?
— Что ты делаешь? — спрашиваю я хриплым и сонным голосом.
— Пожалуйста? Только ненадолго
Я знаю, о чём он спрашивает, и это самая милая вещь, которую мне доводилось слышать.
Люцифер накрывает наши ноги одеялом, пока я играю с его волосами. Вокруг тихо, если не считать хриплого шума посетителей бара за нашим окном. Я даже не замечала этого шума. Я не молчала во время секса, и, как ни странно, Люцифер тоже. Я решаю, что мне это нравится. Мне нравится знать, что я доставила ему такое огромное удовольствие. Он не сдерживался, не стал холодным и отстранённым. Он показал мне своё лицо — своё истинное лицо — и то, что я увидела, было прекрасно.
— Это впервые.
Я застываю.
— Что?
— Что мы были вместе. Это был наш первый раз. До этого… в ванной в доме Айрин была иллюзия.