И Люцифер.
Люцифер, Люцифер, Люцифер.
Ненавидеть его было намного легче, когда я не знала его по-настоящему. И хотя он может притворяться, что ничто не волнует его, кроме него самого, за последние несколько дней он показал мне, что я другая. Не тогда, когда он был грубым или пытался соблазнить красивым лицом и лестью. А тогда, когда он вообще ничего не говорил. Когда смотрел, как я с энтузиазмом набиваю морду или смеюсь над глупыми романтическими комедиями. И ночь, которую мы провели вместе… Это был не просто секс. Это была не оргия в ванной или шумная возня на заднем сиденье машины. Это была безмерная страсть, благоговение, экстаз. И, может, будь сейчас другое время, и будь я другой девушкой, а он другим мужчиной, всё могло бы быть лучше.
Я поворачиваюсь ко Многим с каменным выражением лица. И произношу ложь, настолько болезненную, что едва могу выдавить её из горла.
— У меня нет близких. Мне нечего оставлять.
Дерьмовая ухмылка на лице Многих говорит, что они купились на этот фасад. Мне требуется вся сила воли, чтобы сохранить суровое выражение лица, когда безумно хочу вернуться к друзьям и извиниться. Но через нашу мысленную связь я могу чувствовать печаль Лилит, Габриэллы и Саскии и их крошечные толчки в поддержку. Я знаю, что причинять боль людям, которых люблю, необходимо, и если план сработает, они скоро поймут.
— Как пожелаешь, дитя, — напевают Многие.
Они делают шаг вперёд, прямо к границе невидимой стены, и прижимают к ней ладонь. Она начинает вибрировать, переливаясь в воздухе радужными волнами. И точно так же, как оконное стекло, оно разбивается и падает на землю тысячью невидимых осколков.
У меня есть всего доля секунды, чтобы подумать. И если хотим добиться успеха, я должна отвлечь внимание от трёх других женщин и направить всё на Легиона.
— Сейчас! — кричу я, прежде чем прицелиться через плечо.
Я выпускаю пулю, которая пролетает в воздухе и разносит череп демону, удерживающему Саскию. Она бросается налево, а я — направо, так что мы оказываемся лицом друг к другу.
Лилит садится напротив Габриэллы. И прямо в центре нашего прямоугольника судьбы находится Легион, пойманный в ловушку. Мы протягиваем руки друг к другу, создавая силовое поле, которое связывает силы от кончика пальца к кончику. Чума, Белый Всадник, излучает яркую, сверкающую вспышку мистической энергии, которая перетекает в кроваво-красный поток, текущий из рук Габриэллы. Война сталкивается с Мором, поток магии Чёрного Всадника такой же тёмный, как её волосы. А на другом конце этой сверкающей черноты — я, Бледный Всадник, и серебряный поток Смерти.
Мы четверо родились с судьбой, о которой не просили, связанные жестокостью и раздорами. Но я отказываюсь стоять в стороне и позволять другим управлять нашей судьбой, пока нами манипулируют как оружием в войне, которая нам не принадлежит. Так что, если нам выпал такой расклад, мы используем его в наших интересах. Пришло время вернуть себе нашу силу. Мы — Первые Женщины, а теперь Четыре Всадника Апокалипсиса. И мы не будем превращены в пешки в проигрышной игре. Мы будем царствовать.
Объединив каждую силу, мы способны сконцентрировать их и сформировать ячейку, которая заманивает в ловушку Многих. Они выведены из строя, неспособны использовать силу, чтобы отразить нашу атаку. Снова и снова они терпят поражение от каждой сгущающейся чумы, ослабляя их власть над Легионом. Они рычат, вырываясь из наших оков, тело их хозяина становится всё более восприимчивой с каждым ударом.
Меня убивает видеть, как тело Легиона разлагается, но это единственный способ. Его смертная плоть исцелится. Но душа нет, если мы не спасем его.
— Вперёд! — кричу я, побуждая всех нас сделать шаг. Многим нужно почувствовать гнев нашей мести. Они отняли что-то у каждого из нас, но не отнимут нашу волю. Мы придвигаемся всё ближе и ближе, пока между ними и нами не остаётся всего несколько шагов. Они падают на колени, сплевывая кровь и желчь. Чёрные струйки дыма срываются с губ, когда потерянные души изгоняются из тела Легиона. Получается. Без носителя души не выживут. А без Легиона им больше некуда идти, кроме как спуститься в Ад, в котором должны быть заключены с самого начала.
Я чувствую, что коллективная сила ослабевает, но мы не можем отступить. У нас больше не будет такого шанса. Поэтому я выплёскиваю всё, что есть — всю ярость, разочарование и боль, которую доводилось испытывать за свою короткую жизнь. Я изливаю весь страх, который таила в себе, когда Сем7ёрка забрала меня и рассказала, кто я. Я ударила со всей болью, которая выпала на мою долю, когда я узнала, что отец был ангелом-убийцей. И я отказываюсь от всех чувств замешательства и вины, которые испытывал в течение последних дней, ради Люцифера.