Он улыбается, и в улыбке нет злобы и обмана. Это не красивый фасад для зла. Его улыбка чиста, одухотворена и настолько вдохновляет, что даже с болью в груди я не могу не поражаться великолепию. Люцифер был любимцем Бога. Самый красивый и талантливый из всех ангелов. И теперь я понимаю, как мир мог расколоться надвое из-за него. Потому что я сделала то же самое.
— Я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделала, — начинает он. Изгиб его рта говорит об удовлетворении, но фиалковые глаза тонут в печали. — Я знаю, что просил тебя помнить меня, но сейчас… сейчас мне нужно, чтобы ты забыла. Мне нужно, чтобы ты забыла ту ночь. Мне нужно, чтобы ты забыла мои прикосновения, поцелуи и улыбку. Забудь, что мне было физически больно смотреть, как ты оплакиваешь разбитое сердце из-за Легиона, и забудь, как я отчаянно хотел тебя исцелить, несмотря на то, каким глупым это заставляло меня чувствовать себя. И я собираюсь поцеловать тебя, потому что я эгоистичный ублюдок, и как только мои губы оторвутся от твоих, ты не вспомнишь всего, что я буду упрямо лелеять, даже когда стану не более чем пеплом на ветру. Так что поцелуй меня и забудь, моя прекрасная Иден. И после этого, моё лицо станет лицом зловещего незнакомца, каким я был раньше. Мой голос будет далёким эхом в тёмных уголках твоего разума. Всё будет похоже на то, чего у нас никогда не было, словно это был просто сон, давно забытый ещё до того, как ты проснёшься. Ты не будешь оглядываться. Не будешь скучать по мне. Ты проживёшь долгую, счастливую жизнь без вмешательства с моей стороны. И твоё сердце будет в целости и сохранности там, где ему и место — с ним.
У меня слёзы текут, каждый солёный след — дань уважения словам, которые я не могу позволить себе произнести. Люцифер смахивает их подушечками больших пальцев, затем прижимается своим лбом к моему.
— Не плачь из-за меня. Я не заслуживаю. Даже если проживу ещё миллиард лет, я никогда не заслужу твоих слёз.
— Зачем? — удаётся мне прохрипеть. — Зачем ты это делаешь?
— Потому что он нуждается в тебе больше, чем ты во мне. И даже если бы я был достоин искупления, у меня нет души, которую нужно искупать. И ты знаешь, что это правда. Ты просто слишком великодушна, чтобы признать это вслух. В противном случае… Если бы у меня действительно была душа, именно ты могла бы спасти её. Ты, с твоим острым язычком, закатывающимися глазами и злобными гримасами. — Он смеётся, но звук похож рыдание. — Ты знала, что, по крайней мере, один из нас отсюда не уйдёт. Двадцать два года назад ты была моим новым началом, и сегодня я уступлю своему концу… ради тебя.
Прежде чем я успеваю прошептать ещё хоть слово, прежде чем начинаю умолять его остаться со мной, он прижимается своими губами к моим, крадя дыхание, воспоминания и сердце. Лишая воспоминаний о его щеке, прижатой к моему обнажённому животу, и о моих пальцах, танцующих в его выгоревших на солнце волосах. Стирая ночь, когда он заставил меня задрожать, кончить и посмотреть в лицо самым тёмным, самым честным частям меня. Изгнать дикое и безрассудное существо, которым я стала с ним, и оставить позади женщину, которая так безрассудно влюблена в демона, что готова рискнуть всем своим существованием только для того, чтобы спасти его от него самого. Кусочки того, кем я была всего несколько мгновений назад, постепенно стираются, пока его язык изгоняет все следы его присутствия. И когда он отстраняется, я смотрю на безумно великолепное существо передо мной, мои глаза широко раскрыты, губы горят…
И я в замешательстве хмурюсь.
Глава 22
Люцифер отступает, выглядя более довольным собой, чем обычно. Даже в трагедии он остаётся самоуверенным ублюдком. Я даже не знаю, почему он здесь, если с самого первого дня только и делал, что обманывал и манипулировал нами. Именно из-за него Легион уступил Душам. И теперь он хочет помочь?
— Прощай, Иден. Помолись за меня, — говорит он, прежде чем отвернуться.
Я хмурюсь сильнее, и мне хочется спросить, что, чёрт возьми, он имеет в виду, но потом я понимаю, что он не убегает, не бросает Сем7ёрку и Тёмных, чтобы спасти свою шкуру, как я предполагала. Он идет прямо к Легиону — ко Многим. Шагает сквозь ураган и шквал пуль, чтобы противостоять брату, которого предал. Встретить свою судьбу. Странное чувство паники сжимает мою грудь, и я зову его. Я ненавижу его за то, что он сделал со мной, с моей сестрой и с Легионом. Но не хочу его смерти. Я не хочу, чтобы он жертвовал собой, даже если он самое злое существо на земле.
Я смотрю, как Люцифер подходит и встаёт перед Легионом, оставляя между ними всего несколько футов. Затем обращается к нему — ко Многим, — но я не слышу, что говорит, из-за рёва ветра и дождя. Возникает новый страх. Что, если он всё это время играл с нами, как мы и подозревали? Что, если он организовал всё это и хочет убить Легиона навсегда?