— Есть — подтвердил я — и не один!
— Давайте тогда я начну со своих, а потом мы займёмся вашими вопросами, договорились?
— Да, — подтвердил я.
— Тогда мой первый вопрос. Кто вас допрашивал? Было ли ощущение того, что это сторонний человек, который не принадлежал той группе, которая вас похитила? Обычно таких называют советник или куратор. — подсказал он мне.
— Нет. Он точно был один из тех, кто учувствовал в похищение меня и моей группы. Там был другой человек…
— Какой другой, кто? — быстро спросил Мезенцев — Вы его видели?
— Нет, не видел. Он постоянно звонил по телефону в камеру, где меня допрашивали и делал это во время допросов. Было ясно что он координирует допросы и следит за ними.
— А звучали ли когда-либо какие-то имена? Эти люди между собой когда-нибудь называли друг друга по именам?
— Никогда. Правда этот урод… Я так прозвала гада, который меня пытал — пояснил я — сразу сказал что к нему обращаться мистер Джонсон. Думаю, это не важно...
— Вы правы, Дмитрий. К сожалению, этот факт нам ни о чём нам не говорит. Теперь скажите, вы можете рассказать мне чего от вас хотели эти люди?
Я попробовал объяснить, тем более что голос мой начал крепчать по мере того, как я говорил.
— Им нужна было записать на видео мой допрос, где я признаюсь в том, что моя страна путём международных полётов под прикрытием собрала образцы штаммов вируса и разработала новый агрессивный штамм с большой смертностью. Потом якобы этот штамм был опробован в Бразилии на местном население.
— Им удалось получить такое видео? Дмитрий, это важно! Мне нужен честный ответ. В любом случае вам ничего не грозит.
— Им практически удалось его получить. Я тянул время и терпел сколько мог. У меня были догадки что как только я дам такое показание меня потом убьют.
— И что случилось?
— Вы случились. Точнее ваша операция по спасению. Меня как раз поместили в камеру и через какое-то время я был вынужден дать эти показания под запись.
— Вы сломались?
— Ну, не то, чтобы сломался, но можно и так сказать. Мне показали видео с нашей журналисткой Эшли. Сначала она просто говорила, а потом её хладнокровно застрелили, а мне было сказано, что в этом виноват только я. Потом мне сказали, что если я не дам нужные показания, то меня заставят выбрать двоих человек из моей группы, которые будут застрелены.
— Дмитрий, я сожалею о вашей потере — виноватым голосом произнёс ФСБэшник Владимир.
Я промолчал и не ответил. Мне нечего было ответить, но тем не менее я всё же задал встречный вопрос:
— Ещё что-то от меня требуется?
— Пока нет, думаю в процессе появятся уточняющие вопросы. Теперь можете задать свои.
Я посмотрел на него и понял, что мне нужно быть осторожным. Ответы, которые я услышу, могут оказаться болезненными для меня.
Первый вопрос с надеждой в дрожащем голосе:
— Вика жива?
— Да. Потрёпана сильно, но жива!
У меня отлегло от сердца, и я задал следующий вопрос:
— А остальные?
— Марк Боннет жив. Находится в соседней палате. Фабиано Маркони и Вей Ли тоже живы. Их допрашивали так же, как и вас, но жалели меньше. Про Эшли вы сами всё прекрасно знаете. — Владимир замолчал.
— Это всё? А остальные? Все те, кто был ещё на вилле включая нашу охрану!
— Дмитрий… Я перечислил всех, кто остался жив. Охрана во главе с полковником Азаровым… они погибли, отбивая атаку на виллу. Тогда же во время нападения был убит ваш человек, Эван Фриман. Мне очень жаль…
— Ясно… Двое из моей группы и трое из вашей. Слишком много за инициативу помочь этому грёбаному миру…
— Дмитрий, не нужно так. Вы в этом не виноваты, и никто не виноват! Всегда есть те, кто «за» и те, кто «против». Это жизнь, реальная жизнь и мы в ней все в одной лодке.
— Если бы я настоял на том, чтоб не лететь в Венесуэлу то ничего бы из этого не случилось!
— Не случилось это, так случиться бы другое… Мне известно, что изначально были силы, противодействующие инициативе большой двадцатки. Мы для этого приняли беспрецедентные меры.
— И ваши меры не помогли! — огрызнулся я.
— Да, наши меры не помогли, — признал ФСБэшник — но благодаря эти мерам вы и часть вашей группы сейчас живы.
Кажется, я перегнул палку и обидел этого человека по имени Владимир, но извиняться я не стану.
— Какое сегодня число? Сколько дней нас не было? — «посыпал» я вопросами.
Он отвечал:
— Сегодня двадцать седьмое мая и вас не было девятнадцать суток включая сутки, которые вы провели тут, в этом госпитале.
— Где мы вообще сейчас? Что это за место?
— Это военная база в Венесуэле. Часть базы передана нам как союзникам. Ведь не секрет что мы держим в этой стране большую группу наших военных и техники.