Итак, нас наконец то познакомив с новыми сотрудниками, приобщили к работе. Если честно, то сидеть без дела порядком уже достало. Сначала сидели в больнице, потом под охраной в отдельном доме… Это угнетает, и я с удовольствием променял бы всё безделье на хорошую работу поэтому мы сегодня были довольны все без исключения. Сидеть без дела больше не придётся.
Для начала нужно было взять интервью у каждого из нас четверых. Интервью Вея Ли уже было взято и его даже успели прислать ещё вчера. Я это знал только со слов Мезенцева. Кстати, я заметил сильные изменения. До определённого момента, когда полковник Азаров был жив. Не знаю как у других, но лично у меня было меньше проблем со всякими ограничениями и к тому же он практически не встревал в дела съёмочной группы. С Мезенцевым всё, наоборот. Ограничений было очень много, и он постоянно командовал нами. Явные изменения! А ещё я заметил, как только мы вошли в главный корпус, что Мезенцев тут вроде как самый главный. Так это или не так, но охрана и обслуга дипломатического комплекса подчинялись только ему. Российского постпреда мы ещё не видели. Только слышали звуки прилетающих и улетающих вертолётов. Оказывается, их всё-таки было аж целых четыре штуки.
Первым интервью дал Марк, затем Фабиано и после Вика. На то чтоб взять у них интервью ушёл целый день, но не в этом дело… Дело было в том, что я первый раз услышал от наших оставшихся в живых ребят полную версию того, что происходило с ними в том грёбаном подземном бункере. Никто из нас не читал текст по бумаге, и никто из нас не диктовал заранее выученный текст, никто из нас не подвергался отдельной консультации что и как говорить на этом интервью для нашего фильма. Все трое подтвердили то, о чём я прекрасно знал. Нас всех допрашивали только с одной целью. Для всех нас был уготовлен только один исход.
Я стал последним кто не дал показания на видео и то только потому, что просто не успел. Но я тоже сломался, как и все. Ублюдки нашли сакральную жертву и убив Эшли показали это видео всем остальным поставив их в точно такой же тупик в какой завели и меня. Кажется, я стал лучше понимать почему все те, кто остался в живых дали согласие на эту поездку в США. Мы просто не могли не доделать фильм. Вечером мы не разговаривали о том, что произошло днём и поужинав разошлись по комнатам. Это была первая ночь, когда Вика спала со мной на кровати не под отдельным одеялом, а обнявшись вместе под одним.
Утром, на следующий день, восьмого июня, я дал свою часть интервью. Это то, ради чего я полетел в США. Не буду его пересказывать. Одно дело смотреть со стороны, а другое дело отвечать на вопросы. Это было ни легко, но всё закончилось и на этом была поставлена точка. Я запомню этот день на всегда. Не знаю почему именно этот день, но я его запомню.
Работа продолжалась ещё дней восемь. Всё это время мы ходили в импровизированную монтажную и смотрели как монтируется фильм. Споров было очень много. Особенно после того, как мы увидели кадры боя, после которого нас вытащили и погрузили на вертолёты. Особый интерес вызвала сьёмка вооружения мёртвых наёмников. Мезенцев был прав. Подобного оружия не было на вооружения ни одной армии. Некоторое вообще должно было быть ещё только на бумаге. Маркировок нигде не было опознать его было не возможно, но и так ясно что всего несколько стран в мире способны такое разработать и если это не Россия, то это Америка, а точнее американские военные корпорации, которые последние десятилетия живут сами по себе виляя внешней американской политикой так как им вздумается. Были пленные. По крайней мере на видео точно были. Когда я спросил Мезенцева почему я о них не знаю то он ответил, что это не особо важно. Рядовых наёмников просто расстреляли прям там за ближайшими деревьями, а вот те, кто поважнее и имеет информацию находятся в месте, где эту информацию с них получают. На мой вопрос к чему эти расстрелы Мезенцев ответил очень просто:
— В нашем мире это в порядке вещей. Никто возится с рядовыми наёмниками не будет и содержать их в тюрьме тоже нет смысла. Это не гласное правило и обычно таких просто пускают в расход, и они это прекрасно знают поэтому стараются не попадаться или сдыхать прям там, где воюют. Предоставить информацию они нам не могут, а значит ничего ценного в них нет ради чего можно было бы им подарить жизнь.