Волосы Заля «белые, как у старика» и «подобные снегу», а у Ноя волосы «белы, как шерсть»{262}.
Лицо Заля описывается как «райское» и «прекрасное, как солнце», а от глаз Ноя «осветился весь дом, как от солнца»{263}.
Заля называют «ребенок-демон», «сама пери» и «сын» или «ребенок Аримана», «дэва или мага», а Ной напоминает «сынов Бога небесного», и его отец Ламех подозревает, что «от Стражей это зачатие, либо от святых (существ) оно, или у исполинов»{264}.
Единственная дополнительная информация, не содержащаяся в еврейской легенде о рождении Ноя, — это черные глаза младенца и его сходство с «леопардом пятнистым», или с «двухцветным леопардом», как свидетельствуют другие легенды. По всей видимости, эта метафора связана с существовавшим у персов поверьем, что шкура леопарда, которую носили первые персидские цари, служит олицетворением «храбрости и мужественности»{265}.
Просматривается явная связь между рассказами о рождении Заля в «Шахнаме» и странном рождении Ноя, описанном в «Книге Еноха». Похоже, одна легенда послужила основой для другой, но какая из них была первой? Поскольку я уже убедился, что иранская мифология и религия оказали влияние на иудаизм, сформировавшийся после вавилонского плена, в том числе на литературу, связанную с именем Еноха, и «Рукописи Мертвого моря», у меня были все основания полагать, что именно персидский рассказ был первым, а не наоборот. Другое возможное объяснение заключается в том, что основой обеих историй служил один и тот же, гораздо более древний источник. Но что это мог быть за источник?
Вся эта информация имела огромное значение. В «Шахнаме» содержалась легенда, указывающая, что в древнем Иране, возможной родине «Книги Еноха», на свет появился младенец, внешний вид которого заставлял думать, что это результат запретной связи между падшим ангелом, или демоном, и смертной женщиной — несмотря на то, что в данном случае царь Сам не обвинял свою жену в неверности.
Но почему ребенок, внешний вид которого был вполне человеческим, вызвал такой страх у правящей династии Ирана? Интересно, во всем ли мире дети необычной внешности считались порождением дьявола или результатом сожительства со сверхъестественными существами, или такое происходило только в Иране? Похоже, жившие до Великого потопа библейские патриархи тоже испытывали отвращение к белокожим младенцам, а представления о детях ангелов, наделенных такой же внешностью, сохранялись на Западе вплоть до XX века.
Рождение Заля служит убедительным подтверждением явной связи между верой иранцев в то, что человечество совратили дэвы, и еврейской легендой о грехопадении Стражей. Как бы то ни было, в полной событий жизни Заля можно найти еще больше важных для нас сведений, чем в его необычном появлении на свет.
Понимая, что младенец Заль похож на дэвов, его отец Сам решил немедленно избавиться от ребенка-демона, приказав оставить его на склоне горы Албурз, где мальчик должен был стать добычей диких зверей и хищных птиц. Так случилось, что гора Албурз была местом обитания (в другой версии «царством») мифической птицы, «благородного грифа»{266} по имени Симург, пол которого в разных источниках указывается разным. Голодный Симург, искавший пищу для птенцов, увидел на скалах маленького ребенка, который плакал и сосал пальцы. Но птица пожалела беззащитного младенца и принесла в гнездо, где возвращения Симурга ждали птенцы. Они тоже прониклись состраданием к ребенку, и он рос в гнезде под защитой Симурга, пока не превратился в прекрасного юношу. В некоторых вариантах легенды Симург собирался скормить ребенка птенцам, но, опустившись на землю, услышал голос Ахура Мазды, попросившего птицу позаботиться о ребенке, которому суждено стать отцом «владыки мира»{267}.
Шли годы, и со временем Сам стал оплакивать потерю своего первенца, которого он считал мертвым. После вещего сна, указавшего, что ребенок жив, царь предпринял неудачное путешествие в надежде найти мальчика. Затем Сама посетило еще одно видение, и он, воспрянув духом, отправился к горе Албурз. Поднявшись на вершину горы, он остановился перед троном Ахура Мазды и взмолился: «Если это действительно мой ребенок, а не потомок демонов (порождение злобного Аримана{268}), сжалься надо мной! Прости мне мой грех и верни мне сына»{269}.
Услышав плач Сама, Симург понял, что пришло время расстаться с юношей, о котором он заботился «как нянька» и «как отец» и которому дал имя Дастан. Узнав о неминуемом расставании с Симургом и его семьей, Заль заплакал — таинственная птица не только защищала его, но также научила многому, в том числе знаниям и языку его родной земли. Симург успокаивает юношу, говоря, что они расстаются не навсегда. В качестве доказательства своей любви птица выдергивает перо из крыла и говорит: «В минуту опасности положи это перо (или перья{270}) в огонь, и я тут же появлюсь, чтобы защитить тебя. Никогда не забывай обо мне»{271}.