Может быть, фигуры Стражей — это просто искаженные воспоминания о шаманистической культуре горных районов, возможно, Ирана, обладавшей знаниями и технологиями, недоступными менее развитым народам Ближнего Востока? Но в таком случае не они ли стоят за легендами о контактах Симурга с древними царями Ирана, которые, по всей видимости, обладали примечательной внешностью, сходной с внешностью падшей расы? И как тогда относиться к историям о падении сияющих ахуров и появлении расы дэвов — преданиям, лучше всего сохранившимся в дуалистическом учении магов Мидии? Может быть, в основу этих иранских легенд легли преступления высокорослых людей-птиц с белой кожей европейцев и удлиненными азиатскими лицами, напоминавшими морды гадюк?
Интуиция подсказывала мне, что я на правильном пути. Более того, меня не покидала мысль, что шаманы из Чатал-Хююка, как их изобразил Алан Соррел, являются наиболее точным из всех возможных изображений ангелов.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
В ЦАРСТВЕ БЕССМЕРТНЫХ
Легенды об удивительных подвигах Симурга и его знаниях на протяжении многих тысяч лет передавались сказителями из уст в уста внутри изолированных общин. Самым запоминающимся случаем его появления, говорили они, был тот случай, когда Заль позвал гигантскую птицу, чтобы она помогла извлечь его сына Рустама из чрева матери. И каждый раз, когда Залю требовалась помощь Симурга, ему было достаточно сжечь одно из перьев птицы.
По любым меркам такого рода странные, неестественные истории сравнимы с европейскими сказками, в которых волшебная фея появляется перед счастливчиком, чтобы выполнить три его желания. И действительно, что-то в этих детских сказках напоминает поступки Симурга и всей падшей расы — правда, это сходство весьма отдаленное и ничего не добавляет к нашему исследованию. Тем не менее легенды о Симурге должны содержать ценную информацию о забытой доисторической культуре, которая считала дух грифа покровителем смерти, сопровождающим душу в ее путешествии в другой мир.
Но действительно ли воспоминания об этой падшей расе стали основой другого, более абстрактного наследия народов Старого Света? Так, например, не оказали ли они влияния на весьма распространенное среди греческих женщин (и в наши дни) суеверие, что если во время родов держать в руке перо грифа, то это гарантирует быстрое рождение ребенка?{344} Может быть, это далекое эхо того способа, которым Симург помог появиться на свет младенцу Рустаму? Может быть, эти суеверные женщины считают, что если у них не будет пера грифа, то они могут родить гигантских младенцев, представляющих угрозу для жизни матери?
Думаю, что все это вполне вероятно. Кроме того, эти древние обычаи имеют отношение к существовавшей в доисторические времена тесной связи между грифом и Великой Матерью, одной из первых богинь, которой поклонялись в Европе и Азии. В Древнем Египте, например, иероглиф для обозначения грифа также был синонимом слова «мать»{345}. Считалось, что перья белоголового сипа, огромной парящей птицы на фресках подземных святилищ стоянки Чатал-Хююк, не только обеспечивают легкие роды, но также лечат слепоту и защищают владельца от укусов змей и скорпионов — существ, которые в иранских легендах ассоциировались с Ангра-Майнью и его потомками дэвами{346}. Может быть, тесная связь между грифами и змеями обусловлена присутствием этих двух тотемов в предполагаемых шаманистических обрядах падшей расы?
В индийской мифологии способность побеждать змей приписывалась Гаруде, мифической птице, которую считали смертельным врагом змей. Несмотря на то что эту птицу часто отождествляли с орлом, описание ее движения свидетельствует, что это скорее гриф. Такой точки зрения придерживается по меньшей мере один специалист в области преданий, связанных с грифами{347}.
Еще одним свидетельством связи между волшебными перьями и грифом служит тот факт, что в XIII в. н. э. было известно о существовании как минимум одного пера Симурга. В классической суфийской поэме «Беседа птиц» средневекового персидского поэта Фарида ад-дин Аттара говорится о том, что одно такое перо находится в Китае{348}. Автор утверждает, что «если бы не это перо, мир бы не знал о его [Симурга] существовании»{349}. Слухи о его славе «распространились повсеместно»{350}, и перо стало привлекать паломников, приходивших из дальних земель. Неизвестно, откуда взялось это перо, из крыла грифа или другой большой птицы, но само существование таких священных реликвий свидетельствует о том значении, которое придавалось мифическому собрату грифа.