Ужель мой грех столь непростителен, что суждено закончить жизнь, как самому гнусному еретику?
Ноги подкашивались, но я держалась на остатках гордости, тающей с каждым шагом, и старалась ничем не выдавать свой страх.
Обшарпанная стена уже показалась в высвеченном прямоугольнике дверного проема, однако свернули мы совсем не туда. Спустившись еще на один лестничный пролет, мы оказались в такой же разбитой и покрытой бетонной пылью комнате, так же обшитой белым кафелем. Странный выбор для резонанса нашей истории и любви Настоятеля к порядку…
И не менее странный подбор тех, кому суждено сегодня вершить судьбы.
Помимо Преподобного и Гаала, троих полевых командиров отозвали с поста ради такого события. Еще одним непривычным персонажем стала женщина-нейротехник, сидящая на складном табурете по левую руку от Настоятеля и настраивающая странный прибор. Приблизившись, мне все же удалось вспомнить его назначение – улучшенный датчик пси-активности, имевшийся у каждого командующего группой, чей путь лежал через заведомо опасные участки.
Конвоир толкнул в плечо, приказав встать напротив собравшихся. Через некоторое время привели и Деймона. На его щеке темнела свежая ссадина, подозрительно похожая на пластину укрепленной перчатки. «Не меняются в жизни лишь ублюдки и дураки», – как-то сказал Курт. Дознаватель олицетворял собой обе эти группы.
Солдаты заняли места у стен, щелкнули предохранители коротких штурмовых винтовок. Преподобный начал с чтения псалма. Бархатистый голос убаюкивал, дарил ощущение безопасности. Если только не смотреть на Настоятеля. Его бледные глаза метали колкие искры злости в сторону меня и дознавателя. Не в силах выдержать противостояние, я отвела взор, стыдливо опустив голову.
– Смирно! – рявкнул один из конвоиров. Я вздрогнула и вытянулась струной. Деймон же подчинился нехотя, с демонстративной ленцой, но отчего-то в процессе приблизившись на крохотный шажок.
– Братья и сестры, – начал Настоятель. – В этот прискорбный час я вынужден вынести приговор тем, кто посчитал себя выше установленных законов и грубо пренебрег многолетними устоями «Обелиска».
Яростная энергия, вибрирующая в голосе командира, не оставляла места для привычного хладнокровия. Глава ордена сорвался с высокого штиля, извергая на нас поток своих настоящих мыслей, не умещающихся в рамки благочинности.
– Вы что о себе возомнили, вершители судеб, вашу так же?! Решили, что, раз повезло добиться высоких постов, значит, творить можно, что душе заблагорассудится? В глаза бы посмотреть тому, кто на свет вас породил, а после расстрелять! Да только времени и патронов жалко. Начнем с тебя. Сестра Норна! Скажи мне, пожалуйста, как так получилось, что вместо служения ордену тебя замечают в связях с еретиками? Разве Зона для этого наделила тебя милостью? Чтобы ты помогала тем, кто дал клятву уничтожить все ныне живущее?
– Говори, – зашипел Гаал, стоявший чуть позади. Превозмогая страх, я взглянула в глаза главнокомандующему.
– Настоятель… Я знаю, что все сказанное про меня в кругах ордена звучит как вероотступничество… Но… Я не отрицаю своего желания найти человека из «Возмездия». Помочь ему и уберечь от более серьезных прегрешений.
По залу прокатился возмущенный ропот. Деймон злорадно усмехнулся.
– Что-что? – с натянутым спокойствием произнес Настоятель.
– Вы верно услышали меня. Этот… еретик, за которого я молюсь ночами и которого разыскиваю… спас мне жизнь. Много ли вам известно неверных, кто вступится за нашего брата и убережет от позорной смерти? Рискуя собственной жизнью, он помог мне бежать. Он… – Я взяла театральную паузу. – Он отмечен Зоной. Я увидела это. Мы должны найти его, как однажды среди отринувших истинный свет брат Гаал обнаружил и вернул меня. Мне неведомо, почему Обелиск не донес вам весть о ныне потерянном во тьме. Но одно знаю точно: я бы никогда не даровала милость тому, кто желает зла Великому Отцу нашему или Матери-Зоне…
– Что ж… допустим. – Праведный гнев командира несколько утих. – Пути Обелиска воистину неисповедимы. И даже мне не всегда ясны Его пророчества. Кто способен подтвердить или опровергнуть твои слова?
– Позвольте. – Командир Арон, чья группа контролировала посты в Красном лесу, поднялся с места. Настоятель кивнул. – Я был там. Можно сказать, то, что случилось, – отчасти и моя вина. Зона лишь ведает, как отряду неверных удалось проскользнуть незамеченным и зайти с тыла. Они уничтожили снайперов и отрезали путь к подходу основной группы со стороны Покинутого города. Для захвата укрепрайонов и открытого противостояния, как известно, «Возмездие» выбирает самых опытных и подготовленных солдат. Да не сочтется моя мысль за ересь, но иногда они становятся равными нам по силам. У сестры не было шансов. И, если я верно помню, давно не было случаев обмена пленными…