– Атака на брата Деймона случилась по схожей причине? – спросил главнокомандующий. Дознаватель оскалился еще злее, не обращая внимания на появившиеся на поверхности щеки капельки крови.
– Не совсем… Это и схоже, и отличается. Схожесть в том, что я недостаточно хорошо владею новым умением, оттого не справилась. Различие же… – Щеки вновь налились багровым румянцем. Я опустила глаза. Признаться в связях с еретиком оказалось куда проще, нежели в собственной слабости. – Это прозвучит недостойно дочери Обелиска. Я не ожидала, что клинок брата сможет причинить такую боль. Я не хотела…
– Позволю себе подтвердить, как врач. – Гаал вышел вперед. – Обычное колото-резаное ранение не способно вывести из строя солдата с опытом. Наши неофиты учатся не бояться пуль или клинка, и насколько мне известно – весьма успешно. Некоторые же и вовсе готовы на куда бо́льшие жертвы, что я…
– Отряд «М»… Я в курсе твоего отношения к ним, Гаал. Но это не тема для нынешнего разговора. – Губы Настоятеля растянула едва заметная улыбка. Похоже, наличие в ордене бойцов-камикадзе, готовых ценой своей жизни утащить в пекло как можно больше неверных, претило гуманной профессии врача. Как и становилось предметом горячих дружеских дебатов между главнокомандующим и его верным соратником.
– Прошу прощения, я отвлекся. Так вот: сестра Норна не была готова к применению в отношении нее… кхм… специфического оружия. Да и никто из нас не готов, полагаю. Предоставляю членам Совета копию протокола оперативного вмешательства. – Гаал нажал кнопку на своем КПК, синхронно отозвались компьютеры остальных участников суда.
– Колото-резаная рана мягких тканей околопупочной области и белой линии живота, химический ожог подкожно-жировой клетчатки, незначительное повреждение апоневроза… Скажите, Гаал, как вам удалось не допустить более серьезных травм? – Лидия удивленно подняла брови. – Если я верно понимаю, в веществе, нанесенном на клинок, содержались включения нескольких аномальных образований?
Пусть и не в самой подходящей обстановке, мне удалось удовлетворить еще немного собственного любопытства. О нейротехниках рядовые члены ордена знали мало, да и особо не приходило никому в голову излишне интересоваться. Некоторые почитали их наравне с Обелиском, поскольку чудеса, сотворенные руками этих людей, не укладывались в сознании. Да, именно людей. Ни у одного из нейротехников не наблюдалось отличительного признака солдата Обелиска – белых или обесцвеченных глаз. Никто из них не использовал в речи титулы и регалии, обращаясь к каждому лишь по имени. Но и принадлежность их к роду людскому также оставалась под большим вопросом.
Многие из этих ученых имели не только огромный багаж знаний, но и носили совместимые с организмом сложные механические импланты, позволявшие расширять способности разума или тела. Вход в обитель нейротехников далее их лабораторий строго запрещен для рядовых членов клана, за исключением особо высокопоставленных, вроде самого Настоятеля. А он хранил эту тайну за семью печатями.
Свой разум ученые надежно экранировали от любого воздействия. Однажды в целях эксперимента меня вызвали в лабораторию. Задача была простой – вторгнуться в разум нейротехника и всего лишь заставить человека подать мне стакан воды. Все попытки закончились провалом, что, однако, только обрадовало ученых.
Полагаю, что они – высшая форма каждого из детей Обелиска, овладевшие в совершенстве своим телом и духом.
– Милостью Его, – скромно ответил врач. – Я уже имел дело с травмами, полученными из-за аномального воздействия. Решил, что сто́ит применить схожую тактику.
Отвлеченный разговор позволил расслабиться и на некоторое время забыть о том, что именно в этот момент решается наша судьба. Однако Настоятель ничего не забывал.
– Лидия, прелат Гаал, я учел ваши замечания, – озвучил командующий. – Пока что я не готов принять решение по этому вопросу. Я обращусь к Совету. Сестра Норна, ожидай. Теперь…
Глаза главы ордена вновь сверкнули яростью. Деймон спрятал улыбку и нервно сглотнул, сжав сцепленные за спиной ладони в замо́к.
– Ты, плод внебрачного соития спрута с носорогом!
Ого… Никогда прежде Настоятель не опускался до личных оскорблений! А тут уже второй раз упоминает персону дознавателя в нелицеприятном ключе.