— Да. Но как…
— И все же, Хелио Верадин рискнул властью и положением Крестника, защищая людей, утверждая, что они Палари. Вопреки Первым, он выступил против их уничтожения, из-за чего пострадал сам и другие Крестники, не так ли?
— Так и было.
— Жаль, — Тристик поцокала языком. Вокс на шее преобразовал этот звук в щелчки насекомого. Эрелай вздрогнула.
— Дефенсор, прошу извинить меня за ваше потраченное время, — Эрелай поняла, как сейчас отчаянно и неосторожно звучал ее голос. Только бы выбраться отсюда. Она шагнула назад, начиная отступление. — Мы можем обсудить проект «Джокоста» позже…
— Знаете ли, — проигнорировала ее Тристик, — я однажды встретила вашего дядю. Ну… «встретилась», сильно сказано. Скорее, я была ему представлена. Мои создатели, мастера генетики, были так горды показать меня. Я была единственной, кто выжил из их экспериментов, — рот Тристик раскололся в улыбке, но в глазах не было ничего веселого. — Так одиноко быть последней в роду… не правда ли?
— Я… э-э… представляю, мэм.
— Я даже сумела тогда доказать, что от меня больше пользы, — продолжила Тристик. Ее взгляд, казалось, ушел внутрь, голос стал тихим, превратившись почти в шепот. — Твой дядя в то время был важной фигурой, в расцвете сил. Вы бы видели его, носящего официальный плащ гребнистого Крестника. И он посмотрел на меня как на… вещь. — Тристик хмуро посмотрела на Эрклай. Ворчливым голосом, что вокс преобразовал во что-то еще более чуждое, она продолжила: — На его лице отражалось крайнее сожаление.
— Уверена, он не имел в виду…
Но Тристик не слушала. Шаги сделались более суетливыми.
— Что вы наделали? Уничтожьте эту вещь. Прекратите ее страдания. Это оскорбление Троицы. Вот что сказал ваш дорогой дядюшка обо мне, — убийственный взгляд обратился на Эрелай. — Такое может впечатлить, вы согласны?
Эрелай прикусила губу и сделала еще один осторожный шаг назад.
— Но это было не все, — остановилась Тристик, вернувшись к спокойному тону. — Благодаря моему скиилоидному наследию, я могла читать энергию здоровых видов евгеников, так и… остальных рас. Ваша кожа цветет, пока вы лежите, ваше сердце передает все секреты, пока вы молчите. Я на самом деле могла видеть его насквозь, так же, как и вас, леди Верадин. Ваш праведный дядя со всеми своими проповедями добродетели и милосердия, состоял из секретов. Я мало знаю, но один из этих секретов однажды удостоил меня своим присутствием, — при этом Тристик наклонилась ближе к Эрелай, протянула руку и провела пальцем, затянутым в перчатку, по челюсти Эрелай. — И такая очаровательная.
— Дефенсор Тристик, — Эрелай шагнула в сторону, старясь заглушить страх и, тем более, не показать его голосом. — Не уверена, что знаю, о чем вы говорите.
Тристик изучающее наблюдала за ее лицом. Очередной ответ прозвучал так же отвлеченно, словно она не слышала Эрелай.
— Ох. Ты говоришь правду. Как странно, что он никогда не говорил этого тебе. Он знал, что есть земляне, живущие среди нас, маскируясь под евгеников.
Безумие. И Эрелай погрязла в нем без каких-либо четких путей выхода.
— Верадин, ты не больше евгеник, чем я. Ты землянка.
— Что? — поперхнулась Эрелай. — О чем вы говорите?
Тристик показала на экран поблизости. Головеб вспыхнул, показывая какую-то картинку. Эрелай узнала файл о себе.
— Мое личное исследование…
Тристик, такая обманчиво слабая и медленная, вцепилась в пиджак Эрелай. Как куклу она бросила Эрелай в сторону экрана. Та чуть не ударилась о него лбом и, в следующую секунду, увидела заголовок: Медицинская история. Генетика.
— Что ты знаешь о своих истинных родителях? — голос Дефенсор стал более грубым, почти рычащим.
— Пожалуйста, остановитесь! Позвольте мне уйти, — простонала Эрелай.
— Твои родители! — потребовала Тристик. Ее пальцы сжимали шею Эрелай, посылая под кожу каскад болезненных игл.
— Ничего. Дядины слуги. Отец умер от тяжелой лихорадки прежде, чем я родилась. Мать тоже заразилась до того, как родила меня, — мысли лихорадочно болтались в голове.
— Вранье! Хелио Верадин был предателем Евгеники и сочувствовал землянам. Он заставлял тебя и твоего брата скрываться.
— Дядя не мог лгать!
— Предполагаю, это случайность, что ты попала сюда. Твой дядя не позволял тебе поступить на военную службу, разве не так?