– Если вы не против, давайте пройдемся до Уэллса. Мне вдруг стало страшно, что неожиданно появится Чартерис и навсегда испортит этот момент. Дэвид предложил мне руку, и, когда я взяла его под локоть, между нами словно пробежал некий электрический разряд: мы обменялись быстрыми взглядами, и я вспомнила, что до сегодняшнего дня мы еще ни разу не дотрагивались друг до друга.
Я понимала, что хочу только одного: избавиться от Чартериса и никогда больше не видеть его ненавистную рожу. Я должна была уехать в Лондон немедленно, этой же ночью. Я резко остановилась.
– Капитан Прескотт, – сказала я, – могу я просить вас об огромном одолжении?
– О чем угодно, мэм, – ответил он, и в его голосе я уловила странное спокойствие.
– Я решила уехать в Лондон этой ночью. Не могли бы вы либо проводить меня до конюшен в Маунт-Зайоне, что гораздо ближе, либо до того места, где я живу, в Маунт-Эджкомб, чтобы я могла послать записку и вызвать свою карету? Я понимаю, что путь неблизок, но вы оказали бы мне неоценимую услугу.
– С радостью провожу вас куда угодно, – ответил он, – в вашей компании даже дорога до луны и обратно не покажется мне длинной. Однако вы, видимо, не захотите стоять здесь и ждать, пока я схожу за вашей каретой?
Слово «да» чуть не сорвалось с моего языка, но мне не хотелось, чтобы он покидал меня.
– Нет, – ответила я, – лучше я пойду с вами.
– Что он сделал, чтобы так запугать вас? – печальным голосом спросил Дэвид.
– Кто? – слабо переспросила я.
– Ведь вы же здесь с Чартерисом, разве не так?
От стыда, что ему обо всем известно, я внутренне сжалась, но попыталась придать своему голосу как можно больше твердости.
– Я приехала сюда с капитаном Чартерисом, но между нами все кончено. По многим причинам, говорить о которых сейчас нет времени, я не собираюсь провести еще одну ночь в его компании. Если он заметит, что я ушла с бала, он, вероятно, станет искать меня и, вполне возможно, устроит безобразную сцену. Эти сцены, впрочем, меня не волнуют, но так или иначе для всех будет лучше, если я уеду отсюда раньше, чем он обнаружит мое исчезновение.
– Понятно, – мрачно сказал Дэвид. – Что ж, в таком случае пойдемте. Но я прошу вас не беспокоиться, мэм. Нам, артиллеристам, правда, больше привычны пушки, но в случае чего мы и саблей поработать умеем.
– Этого не потребуется, капитан, – слабо усмехнулась я, – уверяю вас. Для того чтобы достигнуть желаемого эффекта, будет достаточно направить в сторону капитана Чартериса ножны. Он ведет себя как лев только с беззащитными женщинами.
Дэвид крепче сжал мою руку, и мы пошли по направлению к холму, за которым лежал Маунт-Эджкомб. Мимо нас пробегал мальчишка-посыльный, и Дэвид дал ему немного денег, чтобы тот передал в конюшни записку с просьбой прислать мою карету. Мальчишка убежал. Стояла мягкая и теплая не по сезону ночь, ведь был уже конец ноября, и я с удивлением подумала о том, какой мир внезапно воцарился в моей душе.
Мы шли в молчании, но у подножия холма Прескотт заговорил:
– Если мы пойдем этой дорогой, она займет не менее получаса. Здесь можно срезать путь и добраться до вашего жилища за пятнадцать минут. Думаю, нам следует пойти именно так. Однако тропинка тут грязная, а на вас легкие туфли, поэтому я вас понесу.
– Нет, – стала протестовать я, – вы не можете тащить меня полмили вверх по этому ужасному холму – это убьет вас!
Но он только засмеялся:
– Что ж, я попробую или с доблестью погибну. Если я сломаюсь на полпути, вам придется нести мои жалкие останки до самого дома.
И без лишних слов он взял меня на руки и стал легко взбираться вверх по склону. А я, прижавшись к нему и обвив рукой его шею, удивлялась тому, как причудливо складывается жизнь. Меньше часа назад, находясь в руках ненавистного человека, я тряслась за свою жизнь. Теперь же меня держал на руках человек, которого я хранила в своем сердце многие годы и уже не надеялась увидеть. Мне было все равно, дойдем ли мы до цели, – я была вполне счастлива и здесь.
Наконец мы выбрались на сухое пространство, и Дэвид поставил меня на ноги. Я знала, что сделал бы в такой ситуации Крэн, и надеялась, что так же поступит и Дэвид, но увы… Дыхание его было тяжелым, и мне хотелось верить, что причиной тому была не только усталость, но и что-то более глубокое.
Подойдя к двери, я обернулась и с улыбкой спросила:
– Не станет ли слишком тяжелым испытанием для вашего терпения, если я попрошу вас побыть со мной, пока я собираю вещи, и дождаться кареты?
Чудесная улыбка осветила его лицо.
– Я вовсе не собираюсь уходить. Если хотите, я с удовольствием провожу вас до Лондона, чтобы убедиться, что вы в безопасности и со своими друзьями.
Мы поднялись наверх, и я снова обратилась к Дэвиду:
– Я хотела бы, чтобы вы стали свидетелем еще одной вещи. Вполне возможно, что в результате моего сегодняшнего поспешного отъезда у меня через некоторое время возникнут трудности. Если это произойдет, я заявлю, что была испугана, а причины этого страха – перед вами.
С этими словами я открыла чемодан Джона и вытащила из-под его одежды хлыст и черную бутылку.
– Теперь эта бутылка совершенно безобидна, – продолжала я, – но, когда я обнаружила ее несколько дней назад, в ней находился купорос. Вот почему сегодня вечером я была так напугана. Будет очень кстати, если вы, как незаинтересованный свидетель, сможете подтвердить, что эти вещи существовали в действительности, а не являются плодом больного воображения женщины легкого поведения, как, видимо, попытается представить дело он.
Побледневший, с глазами цвета стали, он произнес голосом твердым как кремень:
– Я не являюсь незаинтересованным свидетелем точно так же, как вы – не женщина легкого поведения.
И, подойдя поближе, он взял хлыст и без видимых усилий легко разломил его на несколько кусков. Затем он положил их на каминную полку, вынул из кармана визитную карточку и аккуратным почерком написал на ней: «На саблях или пистолетах, в любое удобное для вас время». И аккуратно положил карточку поверх обломков хлыста.
– Нет, только не это! – в ужасе вскричала я. – Вы не должны так поступать. Этот человек безумен, на сей раз он может принять вызов! Он может убить вас!
– Сомневаюсь, – ответил он, и в голосе его прозвучали леденящие нотки, не предвещавшие Чартерису ничего хорошего.
Я поспешно закончила сборы, и удивленная прислуга помогла приехавшему кучеру спустить мои вещи к карете.
– Вы точно не хотите, чтобы я проводил вас в Лондон? – с печалью спросил Дэвид.
Я отрицательно покачала головой. К этому моменту я была слишком измучена, чтобы пускаться еще в какие-либо приключения, пусть даже и приятные.
– Чартерис не подозревает о том, что у меня тут есть карета, так что если он и будет искать меня, то только здесь, в Танбридж-Уэллсе. В Лондоне я буду в безопасности. Но мне, похоже, никогда не удастся отблагодарить вас за ту доброту, которую вы проявили ко мне сегодня, и мне бы очень не хотелось, чтобы наше расставание опять надолго затянулось.
Повинуясь внезапному порыву, я протянула к нему руки. Взяв их в свои ладони, он смотрел на них так, словно никогда раньше не видел женских рук.
– А мы и не прощаемся, – сказал он внезапно охрипшим голосом. – После отпуска меня направляют в Вулвик – я буду учить молодых офицеров. Если бы я знал, где вас найти, я бы с удовольствием заехал к вам, чтобы засвидетельствовать свое почтение.
– Почтение? – с иронией переспросила я.
Дэвид поднял глаза и усмехнулся одновременно лукаво и грустно.
– Что же еще можно взять с артиллерийского капитана, живущего на жалованье, тем более когда речь идет о Прекрасной Элизабет?
И с этими словами он поцеловал мои руки. Я могу поклясться, что своей улыбкой он разоружил бы даже Наполеона.
– Если у вас найдется еще одна визитная карточка, думаю, я смогла бы отыскать карандаш.
Взяв у него визитку, я написала свой адрес.
– С сегодняшнего вечера я не принадлежу никому. Только своему дому, своим друзьям и своему собственному выбору жизни, – сказала я, пристально глядя ему в глаза. – Можете считать, что с этого момента Прекрасная Элизабет прекратила свое существование. Надеюсь, ее преемница придется вам больше по вкусу.