Мои руки сами по себе метались вдоль её тела, пока не задержались на маленькой упругой груди. Настя перехватила мою руку, но не мешала мне, пока я пытался нащупать пальцами крохотный сосок. Мне удалось это, и Настя вздрогнула, с неожиданной силой, сжав мою руку. Я надавил на сосок, и Настино тело немедленно отозвалось короткой судорогой.
Она выпустила мои губы и откинулась на подушку. Глаза её были по-прежнему закрыты. Настя лежала на спине, разметав руки, и была так желанна, что я едва сдерживался, чтобы не сорвать с неё юбку и трусики. Однако, помня наставления Мэри, я лишь продолжал теребить соски девушки, доводя её до вершин блаженства.
Оказавшись в оперативном тупике и, не имея возможности раздеть девушку, я не знал, как продолжать осаду. Моя попытка проникнуть под юбку Насти пресеклась ею решительным образом.
Мои терзания разрешила Мэри, бесцеремонно вошедшая в спальню.
— На сегодня достаточно, — сказала она, — Настеньке пора заниматься, да и у вас, Максим Сергеевич, наверное, дела.
— Да, да, — спохватился я, сдёргивая руку с настиной груди, — мне, действительно пора.
Я решительно встал и направился к двери. Настя приподнялась на локте и посмотрела мне вслед совершенно пьяными глазами.
— До свидания, Максим Сергеевич, — проговорила она, и вяло помахала мне.
В прихожую мы вышли вдвоём с Мэри.
— Когда? — спросила она, пока я обувал туфли.
— Не сегодня, — сказал я, и устало улыбнулся.
Мэри подошла ближе и запустила ладонь мне под рубашку.
— Боишься, что Настька узнает? — шепнула она, царапая ноготками мою кожу. — Тогда давай у тебя или хату снимем.
— Мэри, — вздохнул я, деликатно выпроваживая её руку, — когда буду готов, я скажу.
Я поцеловал её ладонь и, не оборачиваясь, вышел.
Глава 7 Лабиринты порока
Однако, домой я не торопился. Перед глазами всё ещё была разметавшаяся на постели Настя и моя неудовлетворённость требовала действий. Если бы не вечерний час, я отправился бы прямиком в библиотеку. На квартиру же к Нине я поехать не мог по причине её очередного замужества. И тут я вспомнил о Танечке. Я порылся в кармане и едва нашёл изрядно помятый листок. Я с трудом разобрал номер, написанный торопливой рукой. Хуже всего дело обстояло с последней цифрой. Она была смазана нечаянной дождевой каплей, и я принялся звонить наугад. Две первых комбинации пропали впустую: абоненты были недоступны. Третий абонент весело обматерил меня за поздний звонок.
Повезло мне лишь с четвёртого раза. Танечка подняла трубку сразу, точно ждала моего звонка.
— Приезжай, — коротко сказала она и продиктовала адрес.
Время было довольно позднее, и я решил не мотаться в поисках цветов, шампанского и прочих атрибутов разврата. Через четверть часа сумасшедшей гонки по опустевшим вечерним улицам, я очутился в Лефортово, где, судя по адресу, жила Танечка. Нужный дом я нашел сразу: тысячеглазая высотка, отдаленно напомнившая мне мрачную башню Саурона.
Мне не пришлось топтаться у домофона: запоздалый собачник распахнул передо мной дверь, и я ринулся внутрь подъезда. Лифт был свободен и нехотя вознёс меня в московское поднебесье. Не успел я толком нажать кнопку звонка, как дверь тотчас же распахнулась.
Танечка была в домашней пижаме, запахнутой мягким поясом. Распущенные волосы тяжелой янтарной волной рассыпались по плечам.
— Ты всё-таки приехал, — только и произнесла она, нервно поправляя очки и впуская меня в квартиру.
Больше мы не сказали друг другу ни слова. Какая-то непреодолимая сила подхватила нас, и мы здесь же, в прихожей слились в жадном и торопливом поцелуе.
Танечка первой принялась срывать с меня одежду, торопясь и царапая мою кожу ногтями. Очень скоро я остался без рубашки, но этого ей было недостаточно. Не отрываясь от моих губ, Танечка запустила ладошку мне под ремень, но не преуспела. Теперь уже я сам вознаградил её нетерпение, стремительно расстегнув пряжку и молнию на ширинке.
Буквально стащив с меня брюки, Танечка рухнула на колени и, без прелюдий, приняла моего парня в рот. Её быстрый язык в считанные секунды поднял моего парня до космических высот. Танечка же, ни на миг, не выпуская его, продолжала раздеваться. Закинув руки за спину, она расстегнула лифчик и бросила его на пол. Туда же отправились и трусы.
Утолив первый безудержный порыв страсти, Танечка выпустила вдруг мой жезл и, переводя дыханье, неожиданно спросила: