— И что же? — нетерпеливо спросил я. — Кто-нибудь клюнул?
— Да, — грустно улыбнулась Танечка, — уже через два дня мне на почту пришло письмо с просьбой о встрече. Я страшно перепугалась. Но и тут, Жанка меня успокоила: «Не понравится, — сказала она, — пошлёшь его к чёрту».
— Словом, ты с ним встретилась, — подытожил я.
— Да, — кивнула Танечка, — пошла на свидание прямо с работы. В чём была: никаких мини юбок и кружевных чулков. Думаю: «Пусть, что будет!»
— Трусила ужасно, — продолжила Танечка. — Думала, если урод какой или старикашка, сразу убегу.
— Так он оказался принцем? — съязвил я, чувствуя лёгкий укол ревности.
— Вполне симпатичный дядька лет сорока. Интеллигентный и обходительный. Я ему сразу понравилась, несмотря на отсутствие кружевных чулок.
— И вы сразу поехали к тебе? — спросил я, теряя терпение.
— Нет, — покачала головой Танечка, — он пригласил меня в кафе и там, за бокалом вина, он рассказал, чего хочет от нашей встречи.
— Неужели, извращенец?! — усмехнулся я, — так я и думал.
— Перестань ревновать, Максим, — сердито глянула на меня Танечка, — иначе, ни скажу больше ни слова.
— Умоляю, — воскликнул я с отчаяньем, — продолжай!
— Он рассказал мне, — после паузы продолжила Танечка, — что в школе был влюблён в учительницу.
— И тайно мечтал трахнуть её, — подсказал я.
— Именно так, — с вызовом сказала Танечка, — а ты не сох по своим училкам?
— И не только сох, — вздохнул я, — но и был лишён девственности нашей англичанкой.
— Вот как?! — Танечка с интересом посмотрела на меня. — Ну, и мне пришлось превратиться в Марину Николаевну. Нацепила юбку дурацкую, для антуража схватила какие-то книжки, а у самой руки трясутся.
— А что клиент?
— Попросил, чтобы я проверила у него уроки, — вздохнула Танечка.
— Уроки?! — засмеялся я. — И ты ему ставила оценки?
— Если он отвечал правильно, — уточнила Танечка, — я снимала что-нибудь из одежды.
— Я бы стал медалистом, если меня так в школе учили, — мечтательно улыбнулся я, — ну, а что же делал сам «ученик».
— Сначала просто смотрел, потом начал мастурбировать.
— Так-так, — подбодрил я рассказчицу, — а дальше?
— Дальше я должна была наказать «негодного мальчишку», — продолжила Танечка.
— Это как же?
— Я велела ему сделать куни. — Танечка снова истово покраснела.
— То есть, — пояснил я, — мальчик должен был полизать у учительницы. Как её там, Марина Николаевна, кажется?
— Ты циник, Максим, — вспыхнула Танечка. — Будешь пошлить, ничего больше не расскажу.
— Ладно, не буду, пообещал я, — так он полизал?
— Полизал, — с вызовом сказала Танечка, — между прочим, сделал это нежно и деликатно.
— А потом?
— Потом Марина Николаевна отдалась ученику. — выдавила из себя Танечка. —
Два раза отдалась. Про позы рассказывать?
— Да нет, — пожал я плечами, — а куда кончил ученик?
— Сначала в рот, — просто сказала Танечка, — а потом попросил на очки.
— На очки?!
— Да, представь себе, — вспылила Танечка, — была у него мечта кончить этой Марине Николаевне именно на очки.
— Милая мечта, — признал я.
— А ты сам то, что сделал с той учительницей? — спросила рассказчица.
— Скорее уж она со мной, — вздохнул я. — У меня были способности к языку и, англичанка вызвалась позаниматься со мной после уроков.
— Она сама к тебе приставала? — теперь уже с явным интересом спросила Танечка. — Ну же, Макс, расскажи!
Я вздохнул, и погрузился в воспоминания о далёкой школьной поре…
Глава 10 Между двух огней
Я не посещал сестёр всю следующую неделю. Тому были причины вполне объективные. Запущенные из-за любовных перипетий дела моей фирмы, требовали срочного внимания, и я пропадал в офисе до позднего вечера. Нельзя, впрочем, сказать, что я монашествовал всё это время. Секретарша Альбина исправно скрашивала моё мужское одиночество.
Это была весьма исполнительная особа. Она воспринимала интим как часть своих обязанностей и выполняла его чётко и аккуратно, как ритуал. Ровно без четверти шесть, перед концом рабочего дня, она подавала мне чашку кофе и неизменно спрашивала, не нужно ли чего-то ещё. Если ближайший вечер не обещал мне интима, я кивал ей на дверь, и Альбина шла закрывать её. Пока я приканчивал чашку кофе, секретарша расстилала коврик и, став на колени, расстёгивала мне брюки.