Мэри подмигнула мне и села рядом с сестрой. Она выхватила у Насти подушку и отбросила в сторону. Свободной рукой обняв Настю за голые плечи, Мэри что-то шепнула девушке прямо в ухо, и я увидел, как лицо Насти полыхнуло румянцем.
— Ну, что ты, дурочка? — произнесла Мэри уже громче, — давай же, ну.
Она взяла руку юной кузины и препроводила на прежнее место. Настя с какой- то обречённой покорностью развела колени и продолжила прерванную ласку, теперь уже, стараясь не глядеть в мою сторону. Ладонь Мэри легла на узкую бледную ладошку сестры.
— Ну, а вы что же, Максим Сергеевич? — бросила мне Мэри. — Неужели, стесняетесь?
Я убрал руку, предъявляя всё ещё напряжённый жезл. Мэри плотоядно уставилась на него, облизывая быстрым языком влажные губы. Её рука метнулась к груди девушки и принялась скользить по ней сильными красивыми пальцами. Настя не противилась. Она снова была близка к экстазу и теперь без тени смущения вскидывалась и стонала, широко расставив тонкие девчоночьи ноги.
Мэри, запрокинув голову, опустошила бутылку и с пьяным азартом принялась лапать бьющуюся в судорогах оргазма сестру. Та слабо отбивалась, не в силах совладать с обрушившейся на неё волной безудержного экстаза.
Я тоже не был статистом. Настя, бьющаяся в агонии страсти и, мечущиеся по её телу руки кузины не оставили меня равнодушным. Я неистово теребил свой жезл, но всякий раз останавливал себя на краю пропасти.
Мэри, ошалев от выпитого портвейна и нахлынувшей неуёмной похоти, рванула с себя халат и, оставшись в алых кружевных панталонах, снова набросилась на сестру. Исступлённо целуя её груди и живот, Мэри повалила Настю на спину и, крепко обхватив девушку за бёдра, обрушила свою страсть на девственную пристань юной кузины.
Настя, опустошённая и обессиленная недавним экстазом, сопротивлялась вяло, пытаясь лишь отпихнуть голову Мэри. Но та и не думала выпускать добычу. Наблюдая картину со спины, я видел только растрёпанные волосы Мэри и вцепившиеся в них напряжённые пальцы Насти.
Я встал с кресла, продолжая теребить жезл, и стоял так, наблюдая, как губы и язык Мэри доводят Настю до полной капитуляции. Настя уже не противилась этому вероломству. Она лишь глухо стонала, и мелко вздрагивала от неистовых ласк кузины. Настя смотрела на меня пьяными безумными глазами. По её щекам текли слёзы.
Я оторвал настину руку от шевелюры Мэри и препроводил на свой скипетр. Пальцы девушки обхватили тулово члена, но на дальнейшее сил у них не хватило.
Пришлось прийти им на помощь: моя ладонь легла поверх настиной и, уже вдвоём мы завершили дело. Длинная струя семени плеснула на груди Насти, немедленно украсив их причудливым изразцом.
Мэри, выпустив наконец, бёдра сестры, рухнула рядом с Настей. Она жадно следила за моим извержением и, вытянув руку, ловила на ладонь последние жемчужные капли. Наконец, когда источник страсти иссяк, я убрал его в брюки и застегнул ширинку.
Настя возвращалась в реальность. Она закрыла лицо руками и медленно качала головой, точно желая избавиться от наваждения последних минут. Мэри попыталась обнять сестру, но та отбросила её руку и отвернулась к стене.
— Сучка, ты, Машка, — в сердцах бросила она.
— Можно подумать, ты у нас ангел с крыльями, — парировала Мэри. — Иди лучше, умойся. Тебе Максим Сергеевич все сиськи обкончал.
Настя провела рукой по груди и за её пальцами потянулись тягучие нити. Она взвизгнула и стремглав понеслась в ванную. Мэри крикнула ей в след нецензурное и залилась пьяным смехом.
— На меня, Максим Сергеевич, вас, я гляжу, не хватит. — кивнула она на мою застёгнутую ширинку. — Тогда, я сама.
Мэри, не отрывая от меня шальных глаз, стянула алые панталоны и бросила их мне. Подобрав с пола бутылку, она без театральной паузы направила её длинное узкое горлышко в свою промежность. Я вернулся в кресло, теребя в руках алые панталоны, всё ещё хранящие тепло женского тела. Меня ждал второй акт безумного спектакля и, я с жадностью театрала уставился на актрису.
Мэри тем временем запустила горлышко глубоко в себя и, держа бутылку правой рукой, принялась размашисто мастурбировать. Её крепкие красивые ноги были расставлены широко и не мешали обзору. Пожалуй, впервые, я наблюдал такую откровенную и безжалостную женскую ласку. Мэри была неутомима. Ни на секунду не останавливая бутылку, она свободной рукой неистово теребила клитор. Ягодицы Мэри совершали при этом замысловатые немыслимые движения.