В любой другой час мой друг немедленно отозвался бы на эту сцену, исполненную похоти и порока. Но, опустошённый общением со Светланой и Настей, он спал и, я получил лишь эстетическое удовольствие. Впрочем, я был не единственным зрителем. В дверях стояла Настя и, ломая руки, завороженно смотрела на яростно мастурбирующую сестру.
Мэри довела себя до предела и спальню огласил низкий протяжный вой. Повалившись на бок, Мэри затряслась в бурной горячечной судороге и, наконец, затихла, хрипло дыша и перебирая ногами. Бутылка со звоном упала на пол.
Зачарованный, я всё ещё сидел, теребя в руках панталоны. В этот миг в спальню вбежала плачущая Настя и, выхватив из моих рук трофей, принялась охаживать им бесстыжую родственницу. Та вяло отбивалась, прикрываясь подушкой и несвязно бормотала что-то похабное.
Возня голых дерущихся кузин была, пожалуй, финалом спектакля. Я схватил разбушевавшуюся Настю, отобрал панталоны и бросил их на кровать. Она немедленно разревелась и, оттолкнув меня, бросилась прочь из комнаты.
Мэри, смеясь, поднялась на локте и произнесла совершенно пьяным голосом:
— Хочешь, я тебе отсосу? Прямо сейчас, при Настьке? — сказала она, едва выговаривая слова.
Она протянула руку с намерением достать до моей ширинки, но не удержалась и рухнула на кровать, шепча что-то бессвязное. Через минуту я понял, что Мэри спит, оглушённая алкоголем. Стало ясно, что этот длинный беспутный вечер подошёл к концу и, я решил откланяться. Укрыв голое тело пледом, я поцеловал Мэри в тёплую щёку и вышел из комнаты.
Настя заперлась в ванной и ревела там, стараясь заглушить плач шумом воды. На мой стук она не ответила и мне пришлось уйти по-английски.
Оказавшись на улице под сырым и колючим ветром, я ощутил вдруг нешуточную усталость. Что и говорить, три женщины за один вечер, всё-таки, перебор. Я поднял ворот плаща и побрёл к машине, размышляя о дальнейших отношениях со Светланой, Настей и Мэри. Мысли путались, и я успокоился древней и проверенной максимой: утро вечера мудренее…
Глава 25 В тихом омуте
Несколько последующих вечеров я коротал в одиночестве. Танечка была занята с новым клиентом и никак не могла принять меня до следующей недели. Нина, как оказалось, в очередной раз вышла замуж. Она укатила в свадебное турне и отдавалась сейчас новому возлюбленному где-то на побережье Таиланда. Оставались лишь мои любвеобильные кузины и их соседка с третьего этажа.
Однако, после пьяной выходки Мэри, сёстры всерьёз повздорили и мой визит к ним мог лишь усложнить ситуацию. Приходилось ждать, когда дело закончится перемирием. К Светлане же, я не решался нагрянуть без звонка. Чего доброго, нарвёшься на похмельного мужа. Да, и не было у меня её телефона.
Впрочем, моё вынужденное одиночество вовсе не означало воздержания. Нэля Николаевна прилежно исполняла свои оральные обязанности и не совсем роптала, если я просил её делать это дважды и трижды в день. Однако, такой скоротечный интим напоминал, скорее, перекус, нежели полноценное пиршество. Первой своё неудовольствие высказала сама Нэля Николаевна. Однако, сделано это было в весьма необычной форме.
Пятничным утром, поставив мне на стол непременный кофе, Нэля Николаевна, бледнея от волненья, положила рядом с кофейной чашкой листок бумаги.
— Это заявление, Максим Сергеевич, — сказала она, ломая руки. — Я ухожу.
Ухожу на другую работу.
— Ваш что-то не устраивает, Нэля Николаевна? Может быть зарплата?
— Нет, нет, что вы! — горячо возразила девушка.
— Тогда что же?
— Вы должны презирать меня, Максим Сергеевич. Я ведь, виду себя как проститутка, как падшая женщина.
— Это, почему же? — искренне удивился я
— Ну как же, — опустив глаза, произнесла Нэля Николаевна. — Я ведь, отдалась вам за деньги. Вы же, не взяли бы меня на работу, если бы… Если бы, я не стала сосать.
— Тогда, нет, — признался я. — И, вообще, Нэля Николаевна, если эта обязанность так неприятна вам, то обещаю больше не беспокоить вас в смысле интима. Вы ценный работник, Нэля и можете быть спокойны за своё место и зарплату. Хотя, признаться, мне будет этого здорово не хватать.
— Мне тоже, Максим, — сказала она вдруг. — После того первого раза я вообще думала: ни за что, и никогда не приду к вам. Но я заставила себя. Понимаете, очень нужна была работа.
— Что же изменилось?
— Знаете, когда вы запирали дверь и подходили ко мне, я всякий раз кляла себя, обзывала продажной девкой, шлюхой, всякий раз хотела встать и уйти. Гордо так встать, сказать вам что-то обидное и уйти.
— И что же?