На второй день после исчезновения Илоны, уже ближе к вечеру в тупике у складов универмага «Фэллонс» нашли тело местного мальчика Нильса, сына смотрителя поместья «Дикие Розы». Нильс был задушен чем-то вроде удавки. Не за долго до его смерти Нильса видели в том самом универмаге вместе с неким Майклом Хэтфилдом, который покупал мальчику сладости. До этого их тоже не раз видели вместе. Немного позже священник отец Матвей и чета фон Клоцбахов заметили их уже возле складов. Хэтфилд был арестован и при осмотре его автомобиля в багажнике обнаружили школьную сумку Нильса.
Детектив Олсон, который вел дело подозревал, что есть какая-то связь между пропажей Илоны и смертью Нильса, но найти свидетелей или хоть какие-то улики он не смог. Хэтфилд был осужден только за убийство мальчика и то лишь на основе улик и свидетельских показаний. Сам Хэтфилд ни на следствии, ни на суде так и не признал свою вину. Хэтфилд вообще оказался подозрительной личностью. Он приехал из Бостона и больше месяца провел в Серебряных Холмах. Он представлялся журналистом и начинающим писателем, писавшим заметки о интересных провинциальных городах Европы. Только при осмотре его гостиничного номера и ноутбука не было найдено ни единой заметки или статьи не о Серебряных Холмах, не о каком-либо другом городе. Зато нашлось много информации включая фото, схемы помещений и планы поместья «Дикие Розы». Сам Хэтфилд отказался дать хоть какие-то объяснения на этот счет.
Хэтфилд был признан виновным в убийстве Нильса и осужден на четырнадцать лет лишения свободы. Поскольку в городе не было собственной тюрьмы, его отправили по этапу в одну из подходящих тюрем. Два года назад его срок закончился и похоже сейчас он вернулся в Серебряные Холмы.
Рита остановила машину возле кирпичного забора одного из особняков, тянувшихся вдоль улицы.
– Вот, Патрик, – сказала она, – дом моих родителей, здесь я прожила большую часть своей жизни.
– Осень внушительный домик, – ответил я, рассматривая трехэтажное каменное строение с пилястрами и эркерами. Мое детство тоже прошло далеко не в трущобах, но дом был поменьше и поскромней.
– Эту улицу в свое время облюбовали богатые горожане, участки за домом выходят к реке. Улица так и называется «Левобережная».
– Значит ты потомственная капиталистка, – пошутил я.
– Это имеет какое-нибудь значение? – спросила Рита.
– Нет, никогда не считал богатство пороком.
– А я наверно никогда не задумывалась над этим. Мне повезло родиться в богатой семье, и я воспринимала это как должное. Ну что идем знакомиться с родителями?
Высокие кованные ворота были распахнуты. На одном из кирпичных столбов к которому они крепились я увидел бронзовую табличку. «Кукольный дом» прочел я на ней. Я видел упоминание об этом месте и в гостиничном буклете, и в путеводителе и вот теперь оказалось, что он принадлежит родителям Риты. Я вспомнил коллекцию кукол в ее доме, теперь мне стало понятно ее происхождение.
– Не ожидал, что «Кукольный дом» принадлежит твоим родителям. – сказал я.
– Куклы их давнее увлечение, когда-нибудь я расскажу тебе об этом.
Оказавшись на территории, я увидел еще одно более скромное одноэтажное строение, которое и было самим музеем. Рита сразу направилась к нему, по дорожке из желтой брусчатки.
– Они сейчас должно быть в музее. – сказала Рита, – они проводят там много времени, иногда до ночи засиживаются.
Мы зашли внутрь и оказались в просторном зале вдоль стен которого было установлены трехъярусные витрины заполненные всевозможными куклами и их аксессуарами. Возле дверей нас встретил один из смотрителей музея, высокий худощавый человек немногим за сорок. Он посмотрел на нас огромными глазами за толстыми линзами очков и поприветствовал.
– Здравствуй Герберт. – ответила ему Рита, – Родители здесь?
– Да, – сказал он, – в соседнем зале. Давно вас не видел. Как поживаете?
– Спасибо Герберт. Очень прекрасно. Познакомьтесь это мой… – Рита замешкалась не зная, как меня лучше представить, – мой очень хороший приятель. Патрик.
Мы обменялись с Гербертом рукопожатием, после чего Рита повела меня к двери в следующий зал. Там оказалась группа посетителей с детьми, которым родители Риты демонстрировали механических кукол в действии. Даже мне стало интересно, когда я увидел, как танцует одна из кукол, а вторая аккомпанирует ей на клавесине. Я никогда ничего подобного не видел. Старинная механика в действии показалась мне куда привлекательней современных чудо-роботов из сияющих металла и пластика. В куклах сквозило какое-то волшебство, а не продвинутые технологии двадцать первого века.