Я недолго пообщался со служащим уточнив пару деталей, и мы вернулись к машине. Я не сразу завел двигатель, пытаясь собраться с мыслями.
– Патрик, мне жаль. – сказала Рита, – Она очень милая и совсем молодая.
– Спасибо, тебе Рита. Когда ты рядом мир не выглядит таким черным.
– Да, он становится черно-белым.
Я первый раз улыбнулся, вспомнив как увидел ее в лавке. Ее черно-белый мир был ярче залитого солнцем полудня, который я оставил за дверями.
Отец Доминик уже ждал меня, хотя мы приехали раньше. Он был знаком с Ритой, поэтому поприветствовал и выразил ей соболезнования по поводу кончины родителей. В этот момент я понял, что несмотря на искренность действительно нелегко сталкиваться с этим на каждом шагу. Риту и ее родителей знало большинство горожан и каждый при встрече сочтет своим долгом посочувствовать утрате.
Мы прошли на территорию кладбища и присели на одну из скамей возле дорожки.
– Отец Доминик, мы собираемся уехать из города через пару дней. Могу я попросить, чтобы за могилой присматривали. Я готов внести посильное пожертвование.
– Патрик, за могилами ухаживают без всяких пожертвований, но не скрою буду этому рад. Я понимаю ваше желание уехать и надеюсь, что, когда ваша скорбь утихнет вы вернетесь. Рита – ты одна из жемчужин нашего города.
Риту смутило это высказывание, но я был полностью согласен с отцом Домиником.
Мы еще какое-то время мирно беседовали, пока к нам не подошел священник, сообщивший о приезде катафалка. Когда мы подошли к воротам, несколько мужчин в черном уже положили гроб на плечи. Мы стали перед ними и наша скромная процессия отправилась к часовне.
Во время отпевания я почти не слушал отца Доминика, мои мысли были далеко, пытаясь выхватить из памяти те моменты, когда Регина была еще жива. Глядя на нее лежащую в гробу, я понимал, что вижу ее в последний раз. Я больше никогда не услышу ее голос, смех, не увижу ее милое лицо и любящие глаза. Я мог бы отвести ее под венец, показать ей мир. Быть с ней, когда она нуждалась бы во мне. Ничего этого не будет. Ничего. Я едва сдерживал слезы, и только теплая нежная рука Риты давала мне сил пройти через это.
Я оставался в таком состоянии, пока не бросил первую горсть земли на крышку ее гроба. После этого Рита обняла меня и я словно очнулся. Дождавшись, когда все закончится, я попросил оставить меня одного. Я попытался поговорить с Региной, но так и не смог найти нужных слов. В который раз сказав «прости», я поспешил к Рите, ждавшей меня возле машины.
– Патрик, обещай, что будешь рядом. Когда …
– Да, конечно, я буду рядом. Я теперь всегда буду рядом. Я не знаю, что нужно делать в таких случаях. Наверно нам нужно выпить за упокой души.
– Наверно. Ты веришь в существование души? – Спросила Рита.
– Не знаю, что и ответить. Раньше не верил, но после того, что со мной происходило в Серебряных Холмах, я во многом стал сомневаться.
– А я думаю, что она есть. Когда я говорю с Фредом, уверена он слышит меня. Куда мы можем поехать?
– Поехали к тебе. – предложил я.
Вечером мы вернулись в дом родителей Риты. Она с Кларой и Августом занялась подготовкой к панихиде, а я бесцельно шатался по дому, пока не наткнулся на Конрада. Он тоже оказался бесполезен в этих хлопотах, и мы уединились с ни на веранде второго этажа с бутылкой бренди. Конрад оказался приятным и образованным парнем и хорошим собеседником. Мы просидели с ним до полуночи беседуя на разные темы до горного туризма до творчества Божимира Радова. Мы как раз говорили о странностях в картинах Берэ, вроде стекающей в сточную решетку тени, когда Рита пришла за мной.
В спальне она переоделась в пижаму и рухнула на постель.
– Патрик, прости за эгоизм, я валюсь с ног, но без тебя я не могу заснуть.
Я разделся и лег рядом с ней. Рита тут же прижалась ко мне и буквально через пару минут уснула. Я погладил ее волосы и тоже задремал. В эту ночь она спала беспокойно, ворочалась в постели, несколько раз вскрикнула. Я как мог пытался успокоить ее. Рита на время затихала, а потом снова что-то тревожило ее сон. Ближе к утру она и вовсе проснулась, едва не вскочив с кровати, но увидев меня зарылась в меня лицом и снова заснула.
Утром Рита долго пробыла в душе пытаясь привести себя в порядок и вышла оттуда словно не было этой кошмарной ночи. Она уселась за дамский столик и занялась макияжем. Я впервые увидел ее за этим занятием поэтому не удержался и сказал.