И Зыкова принесли и положили рядом со мной. Пихнул я его, помню, головой в бок. Молчит. Ни бум-бум. Как дерево.
Тут кучер мой захлопал кнутом, тачанка дернулась, и я потерял память. Заснул, одним словом.
И, помню, вижу я сон.
Будто стоим мы в городе Елисаветграде. Будто у меня новые сапоги. И будто я покупаю у Ваньки Лычкова, нашего старшины, портянки. Будто он хочет за них осьмую махорки и сахару три или четыре куска. А я даю полторы пайки хлеба и больше ни шиша, потому что махры у меня нет. Я некурящий. И будто мне очень хочется купить эти портянки. Понимаете, они такие особенные. Мягкие. Из господского полотенца.
Я говорю:
- Полтора фунта я дам. Хлеб очень хороший. Почти свежий.
А Лычков говорит:
- Нет... К богу!
Ну, я не помню, на чем мы с ним сторговались, но все-таки я их заимел. Я их купил, эти портянки. И стал наматывать на ноги.
Мотаю их тихо, спокойно, а тут вдруг товарищ Заварухин идет. Идет он будто и пуговицы на гимнастерке считает. И так говорит:
- Трофимов, до нашего сведения дошло, что ты на ногах имеешь мозоли. Это верно?
- Так точно, - говорю. - Есть маленькие.
- Ну вот, - говорит. - Наш особый отдел решил тебя по этому поводу расстрелять.
Я говорю:
- Как хотите, товарищ Заварухин. Это, - я говорю, - товарищ Заварухин, ваше личное дело. Можете расстреливать.
И начинаю, понимаете, тихо, спокойно разматывать свои портянки. Сымаю портянки и думаю: "Н-да! Бывает в жизни огорченье..."
А тут я проснулся.
Лежу в тачанке. Тачанка стоит почему-то. Темно. Мост какой-то или застава. Мой кучер сидит на передке и курит.
А рядом Зыков.
Хрипит мой Зыков из последних сил, и все лицо у него, подумайте, в крови. Из виска так и булькает. Так и клекочет.
Хотел я подняться и кучеру сказать, чтобы чего-нибудь с ним сделали, но мне так страшно стало, что я обратно без памяти упал. И обратно заснул.
А второй раз проснулся уже в другом месте.
Лежу я в мягкой постели. Над головой у меня лампочка тихо горит. На животе чего-то лежит горячее, пузырь какой-то, а рядом на стуле сидит такой рыжеватый дядя в белом переднике.
Я говорю:
- Ты кто, рыжий?
Он говорит:
- Я доктор.
- А я?
- А ты в лазарете. Ты больной. Лежи, пожалуйста, и не двигайся. У тебя только что в желудке нашли сургуч, чернила и еще кое-что.
Я говорю:
- Так. А бумагу нашли?
- Да, - говорит, - очень много.
Я говорю:
- Всё поняли?
- Что? - говорит.
Я говорю:
- Всё разобрали, что там написано было? Или что-нибудь смылось?
- Да нет, - говорит. - Эта бумага превратилась в сплошную массу.
- Жалко, - я говорю.
Он говорит:
- А тебе теперь нужно лечиться. Тебе нужно серьезно и долго лечить свой живот. На вот, - говорит, - скушай, пожалуйста, на всякий случай пирамидону.
Я съел. Он посидел, поправил пузырь и ушел.
Я повернул голову. Поглядеть, что тут такое происходит. И вижу - лежат больные. Спят. Кое-кто стонет. Кто-то бормочет во сне. А через две койки от меня, у самой печки, вижу - знакомая личность.
Представьте себе - Зыков!
Но только - что он такое делает?
Башка у него забинтована. Один нос торчит. А он, этот Зыков, свесился с койки и чего-то на полу делает. Что-то пихает в щелку.
Я говорю:
- Зыков!
Он свои полбашки поднял и говорит:
- А?
Я говорю:
- Чего, - говорю, - ты там делаешь?
- Я?
- Ну да, - говорю. - Ты!
- А я, - говорит, - это пирамидон туды пихаю. Мне, - говорит, понимаешь, он до чертовой матери надоел. Пирамидоном, - говорит, - наверное, во всех армиях лечат. Я думаю, доктора еще до рождества Христова солдат пирамидоном кормили.
- Чудак! - говорю.
Потом спрашиваю:
- Ты жив?
- А то нет? - говорит.
Я говорю:
- Рад?
- А то нет? - говорит. - Чучело тамбовское!..
Ну, хотел я его как следует обругать, хотел даже в него подушкой кинуть, но вдруг ослаб, ослаб, понимаете, задрожал и тюкнулся на эту самую подушку. И заснул.
А проснулся от солнца. Это уж утром было. Горячее солнце хлещет мне прямо в глаза. Я отворачиваюсь, помню, повертываю голову и вдруг вижу знакомое лицо.
Такой невысокий, плечистый дядя с усами стоял в дверях и смотрел на меня.
Понимаете, я его сразу узнал. Хоть и не видел ни разу, а узнал.
"Ох, - думаю, - братишка наш Буденный! Какой ты, с усам..."
А он - сам с усам - подходит до моей койки, снимает свой громоотвод и говорит:
- Ну, здорово!
Я приподнялся немного и говорю:
- Товарищ Буденный... - Я поперхнулся даже. - Товарищ Буденный! Особый отряд товарища Заварухина окружен неприятелем. Слева, - я говорю, - теснит Шкуро. Справа теснит Мамонтов. Нет, - говорю, - слева Мамонтов... Слева, - я говорю, - Улагай... Извиняюсь, - говорю, - справа Улагай...
Я забыл. У меня в голове, понимаете, все спуталось. Я замолчал. И лег.
А товарищ Буденный, помню, положил мне на лоб ладошку и говорит:
- Жар начинается. Необходимо поставить компресс.
Но я тут вспомнил чего-то, поднялся опять через силу и говорю:
- Товарищ Буденный! Позвольте вам познакомить моего друга - Василий Семеныч Зыков. Первый герой на земном шаре.
Смеется Буденный и говорит:
- Это который герой?
- А тот, - я говорю, - у которого полбашки завязано. Вота он вам улыбается.
- Ага, - говорит.
И пошел к зыковской койке.
Ну, как они там познакомились, я не помню. Проще сказать, я не видел. Я спал.
А через две недели я вышел из лазарета и поехал обратно в дивизию.
А потом зима наступила. И под самый Новый год - мне из Москвы подарок: орден Красного Знамени.
За что? - вы подумайте...
1931
ПРИМЕЧАНИЯ
РАССКАЗЫ О ПОДВИГЕ
Героическая тема привлекала Л.Пантелеева на протяжении всего его творчества. Неслучайно К.Чуковский называл пантелеевских героев людьми величайшей отваги и видел заслуги писателя в прославлении человека. Пантелеева интересует не только сам героический поступок, а истоки характера героя, тот путь воспитания и самовоспитания, который делает человека способным на проявление мужества и бесстрашия.
ПАКЕТ
В 1931 году несколько писателей задумали издание детского альманаха. Один из авторов, М.Зощенко, предложил, чтобы в книге были собраны рассказы о героях. Подробно о возникновении альманаха "Костер" см.: Л.Пантелеев. "Гори, гори ясно" ("Нева", 1966, № 5); "Как зажигался "Костер"" ("Костер", 1966, № 5). Для этого альманаха Л.Пантелеев и написал рассказ "Пакет".
Часто ребята спрашивают: есть ли прототип у главного персонажа рассказа - буденновца Пети Трофимова? Петя Трофимов - образ собирательный, это типичный народный герой, в нем удачно сочетаются храбрость, смекалка и природный юмор.
Отдельным изданием "Пакет" вышел в 1933 году в издательстве "Молодая гвардия". Обложку и рисунки делал Н.Тырса.
"Пакет" был инсценирован и долгие годы шел на сцене Московского ТЮЗа. Перед войной снимался фильм "Пакет", где роль Буденного играл сам С.М.Буденный. Поставленный на Мосфильме в 1966 году телевизионный фильм "Пакет" получил первую премию ("Злата Прага") на Международном фестивале телевизионных фильмов в Чехословакии.
Г.Антонова, Е.Путилова