В её голосе Иден услышал страх. Он посмотрел на девушку, чувствуя, как по спине пробежали мурашки от её леденящего душу испуганного взгляда.
— Земля, как говорится, слухами полнится. А я внимательно слушаю, что говорят другие, — просто ответил он, стараясь придать голосу небрежность. — И помалкиваю там, где положено. Оттого люди меня не боятся и охотно делятся со мной разного рода информацией. Рассказывают о своих предположениях. Раскрывают секреты. Заботы. Страхи. Как ты сейчас, например.
— Иден, ты порой меня пугаешь, — выдохнула Тара, успокаиваясь.
Мужчина приблизился и, взяв её за подбородок, заглянул девушке в глаза.
— Я никогда не причиню тебе зла, Тара. И никому этого не позволю. Ты мне веришь?
Девушка смутилась, не в силах отвести взгляда от слишком уж серьёзного лица мужчины. От Идена исходила такая уверенность и сила, что рядом с ним она действительно чувствовала себя как за каменной стеной. С ним ей было спокойно и просто. Иден никогда не осуждал её и не корил за радикальные взгляды, как это делал отец. Казалось, дядя понимает и даже разделяет её мнение, хотя открыто никогда бы в этом не признался. Никому, кроме неё. С одной только Тарой он не утруждался подбирать слова, высказывая своё настоящее мнение об Астире Первом и его жестокой политике против магов.
Но это было не всё. В Идене крылось что-то такое, что заставляло её сердце биться чаще. Низкий голос с легкой хрипотцой, широкие крепкие плечи, волевой подбородок или сильные руки — что именно, девушка не могла сказать. Может быть, всё сразу. А ещё эти серые глаза. Такие выразительные и глубокие, словно в бездну заглядываешь.
Тара знала, что он в два раза старше её. Знала, что он вхож в её семью как кузен отца. «Дядя Иден», как велела называть его леди Коллен. Вот только никакой он ей не родственник, об этом девушка давно догадалась. И потому не считала себя виновной в тех смешанных чувствах, что Иден пробуждал в её душе. Однако мужчина играл свою роль заботливого и внимательного дяди так исправно, что и сама Тара не посмела бы открыто уличить его во лжи.
— Да, — прошептала она в ответ на его вопрос.
Иден отпустил её и отстранился. Казалось, ему вдруг самому стало неловко рядом с Тарой.
— Послушай, постарайся не цепляться к лорду Туару. И забудь о своих нелепых предположениях. Поверь мне на слово, никакой он не палач. И будь благоразумна. Хотя бы ради Леоны. Хорошо?
Тара кивнула.
— Мама ведь меня не звала ни в какую кухню? — спросила она, слабо улыбнувшись.
— Нет. Она наверняка с ума сходит, гадая, где тебя носит, — ответил Иден. — На твоём месте я бы поспешил в гостиную.
Тара посмотрела на дверь, из-за которой доносились незнакомые голоса. Кажется, лорд Туар был уже здесь. Прекрасно. Она давно мечтала познакомиться с любимцем короля Астира. Говорят, он не менее суров и жесток, чем сам правитель Лиоса. И что бы ни говорил Иден, не одна она считала, что именно он может скрываться под капюшоном серого плаща главы тайной полиции. А если это правда, Таре найдётся, что ему сказать, и Иден её тут не удержит.
Ведь это от рук «палача», как его называли в народе, за последние месяцы умерли четверо её друзей, сыновей лордов и министерских чиновников, молодых представителей знати. Тара знала всех их лично, с самого детства. Их семьи были дружны с родом Коллен. Они росли вместе, играли в салки в саду её дома на днях рождения, а теперь они мертвы. Лишь потому, что в них проснулись магические способности. Так поговаривали, хотя сама Тара ничего подобного не замечала, да и не знала, на что именно следует обращать внимание. Как проявляется магия? Что это за дар такой, и в чём он выражается?
Это знал палач, чья работа заключалась в том, чтобы выслеживать чародеев и предавать их смерти до того, как их магия станет угрожать власти короля Астира. Говорят, у него был нюх на магов, а король дал ему неограниченные полномочия для борьбы с ними. И тот не преминул ими воспользоваться. Отрубленные головы её друзей украсили штыки ограды вокруг дворцовой площади. А ведь убитые были совсем ещё мальчишками, молодыми, невинными и наивными, как она сама!
Эта «магическая чистка» знати, проводимая палачом по приказу Астира, продолжалась уже несколько лет в разных частях королевства. И любой, кто осмелился открыто высказать недовольство или встать на пути главы тайной полиции, был обречён. Некоторых закрывали в тюрьмах, других находили мёртвыми в своих постелях. Оттого многие предпочитали помалкивать и делать вид, что ничего не происходит. Палач не знал ни пощады, ни жалости. Жестокие и кровавые убийства продолжались, и вот теперь дело дошло и до столицы. Четыре смерти за полгода. Теперь дожить до двадцати лет считалось для многих молодых людей настоящей удачей и счастьем.