Лодка вынырнула из камышей и легко заскользила вниз по течению в направлении крепости, до которой было около полумили. Хотя гребцов хватало на каждое весло, Веспасиан не стал отдавать им команды налечь на весла. Работу гребцов прекрасно дополняло и облегчало течение. Более того, впервые сев на весла, все восемь человек, не имея опыта, могли бы не ускорить, а наоборот, замедлить продвижение лодки. Ущербную луну закрывала гряда плотных туч. И хотя лодку от берега отделяло не более десяти шагов, было так темно, что сам берег уже не был виден. Лишь резкий звук военного горна справа от них указывал, в каком направлении находится римский лагерь. Вскоре высокие звуки горна сменились более низкими, басовитыми. Это, отдавая сигнал о начале штурма крепости, запели тубы. Их специально применяли во время боя, поскольку их низкий звук никогда не сливался ни с лязгом оружия, ни с криками солдат.
— Похоже, они начинают штурм, — прошептал Веспасиан сидящему рядом брату. — Этот наглец Поппей сдвинул его на целые сутки. В лагере наверняка царит неразбериха, которая будет стоить жизни не одному солдату.
Под звуки рога крови льется много, — процитировал Сабин старую солдатскую мудрость.
Веспасиан посмотрел на берег, стараясь по доносящимся оттуда звукам определить, что происходит. Вскоре над берегом возникло тусклое оранжевое свечение. Это запылали факелы в укрепленном поселении гетов в ста шагах от берега, догадался Веспасиан.
— По словам Фауста, для того, чтобы выкатить башни вперед. требуется полчаса. Однако они не станут этого делать, пока не возьмут деревню.
— При условии, что все идет согласно первоначальному плану, хотя лично я склонен думать, что это не так, — произнес Сабин. — В любом случае нам бессмысленно переживать по этому поводу, ибо ничего изменить мы уже не можем. Куда важнее сосредоточиться на том, что нам предстоит сделать. И первый вопрос: где нам пристать к берегу.
Веспасиан кивнул и принялся зорко следить за тем, чтобы лодку не унесло на середину реки. Вскоре он почувствовал, как у него сводит живот, и тотчас вспомнил о том, что рана, полученная на перевале, стала его первым боевым ранением. И хотя она была незначительна и не представляла угрозы для жизни, он не мог не задуматься о том, что любой человек смертен. Не окажись тогда на нем кирасы, его давно бы уже не было в живых. Сейчас же на нем кирасы не было, и он сполна ощущал свою незащищенность перед лицом смерти. В его сознании промелькнули образы детства: вспомнилось, как он работал в семейном поместье, и на какой-то миг Beспасиану страшно захотелось домой, где ему в самом худшем случае угрожали разве что копыта упрямого мула. Он поспешил отогнать от себя эту мысль, осознавая всю ее тщетность. Свой выбор он сделал сам, и этот выбор привел его в конечном итоге в эту лодку. И теперь единственное, что он мог, это собрать в кулак волю и, задвинув на задворки сознания страх смерти, сосредоточиться на практической стороне предстоящего дела.
Он посмотрел вперед и увидел в темноте крошечные светлые точки — это светились окна главной башни Сагадавы. Значит, лодка подплыла к ней довольно близко. Как только они поравнялись с крепостью, Веспасиан начал подталкивать лодку к берегу, стараясь разглядеть в темноте подходящее место, не слишком густо заросшее камышами, к которому можно было бы пристать. До стены крепости было шагов сто пятьдесят, а сама крепость в темноте казалась сплошной каменной глыбой, слегка подсвеченной изнутри светом факелов. Слева над ними высилась главная башня. Ее очертания можно было определить лишь по отблескам факелов во дворе, которые достигали примерно середины се высоты, и странному свечению в открытых окнах внешней стены, которая выходила к реке. Тем временем вдалеке по-прежнему низко гудел походный рог.
Наконец лодка уткнулась носом в илистый берег. Варин привязал веревку к приземистому кусту, и Веспасиан со своим отрядом выбрался на сушу. Луций и Аррун вручили им ломики и веревки, а также снятое с мертвых гетов оружие: луки, колчаны со стрелами, ножи, боевые топоры на длинных топорищах, на другом конце которых зловеще поблескивали шестидюймовые лезвия и шипы, — излюбленное оружие гетов, когда те налетали на врага верхом. Ситалк и его фракийцы захватили свои ромфайи, которые привязали к спинам. Артебудз и Ситалк перебросили через плечо мотки веревки.
— Спрячь лодку в камышах, Варин, — шепнул ветерану Веспасиан, прикрепляя к поясу колчан. — Мы постараемся вернуться как можно скорее.
— Слушаюсь, трибун, и удачи вам всем, — сказал старый воин.