Их разговор прервали истошные крики, донесшиеся снизу. Затем барабан надсмотрщика вновь начал отбивать привычный ритм, и корабль сдвинулся с места.
— Кто такой этот Амфиарай? — поинтересовался у капитана Магн, когда они, бросив якорь в какой-то бухточке, зашагали вверх по крутой тропе. — Если это бог, то я о нем никогда не слышал.
— Он не бог, он полубог, один из героев, — ответил Раскос, снимая соломенную шляпу и вытирая с бритой головы пот. — Он был царем Аргоса, и ему покровительствовал греческий бог Зевс, который, если верить тому, что говорят, и есть наш Збелтурдос. Он наделил его даром оракула, даром исцеления и предвидения. Амфиарай согласился принять участие в походе против Фив под предводительством Полиника, сына царя Эдипа, который хотел отобрать этот город у своего брата Элеокла. Дело в том, что Элеокл нарушил данное ему слово разделить с ним корону после того, как их отец покончил с собой. Амфиарай отправился в поход — несмотря на то что предвидел собственную смерть. Во время сражения, когда сын Посейдона Периклемен пытался его убить, Зевс метнул молнию. Земля разверзлась, поглотив Амфиарая и его колесницу. Тем самым она спасла его от смерти, чтобы он мог вечно пользоваться полученным от Зевса даром.
— Каким образом дар предсказывать будущее способен снять с нас проклятие? — спросил Веспасиан.
— То есть ты согласен со мной, что на корабль наложено проклятие? — вопросом на вопрос ответил Раскос.
Веспасиан покосился на Сабина. Тот пожал плечами.
— Можешь рассказать ему это, если ему нравится верить во всю эту чушь.
— Это ты о чем?
— Ротек действительно наложил на корабль проклятие, когда мы втащили его на борт, — признался Веспасиан.
— Ну почему, во имя всех богов, вы не сказали мне об этом раньше? — возмущенно воскликнул Раскос. — Пока мы стояли в Томах, я бы мог пригласить другого жреца, чтобы он его снял.
— Потому что все это чушь, вот почему, — раздраженно ответил Сабин.
— Чушь? Разве вы не заметили, как на нас постоянно сыплются несчастья? Разве это не доказательство того, что никакая это не чушь?
— Неужели от погоды пострадали только мы? — вставил слово Веспасиан. — Все суда в Понте Эвксинском были вынуждены пережидать шторм, и все суда здесь, в Эгейском, в равной мере страдают от безветрия. Что заставляет тебя думать, что погода мстит исключительно нам?
— Потому что на борту нашего судна жрец, который способен влиять на богов. Он получает от них помощь.
— В таком случае я получаю помощь от моего бога, Митры, и пока что он благосклонно относился к нашей миссии, — заметил Сабин. — Прежде чем мы покинули Томы, я молился ему, и он мне ответил. Он пообещал, что ради меня ниспошлет штиль, и сдержал свое слово. Меня ни разу не вырвало.
— Можешь верить во что тебе вздумается, — отмахнулся от него Раскос. — Но если ты слышал, как жрец пробормотал проклятие, я точно знаю, что мы прокляты, и намерен положить этому конец.
— Думаю, хуже нам от этого не будет, — примирительно произнес Магн, глядя сначала на одного, затем на другого. Он сам не знал, чью сторону ему занять. — То есть, если действительно на нас лежит проклятие, мы от него избавимся. Если же нет, вознести молитвы лишний раз тоже не помешает.
— Если ты начнешь вымаливать у богов ветер, я буду блевать весь остаток пути до самой Остии. Обещаю тебе, в этом случае я сделаю так, чтобы тебя прокляли все боги, каким ты только поклоняешься, — предупредил его Сабин, когда они вступили под сень вековых кедров.
Преодолев пару миль, которые они прошагали по напоенному ароматами лесу, они оказались в ущелье, зажатом между двумя крутыми склонами. Перед ними, на западном склоне, виднелось святилище Амфиарая, — узкое, длинное сооружение, на которое смотрел театр, вырубленный прямо в склоне горы. Было в атмосфере этого места нечто сонное. Несколько человек, которых различили издали глаза Веспасиана, либо неспешно прохаживались взад-вперед, либо лежали в тени колоннады, которая уводила куда-то прочь от храма. Умиротворенную тишину нарушал лишь треск цикад и жалобное блеяние баранов, что паслись в загоне позади храма.
Воздух наполняли ароматы жареной баранины.
— Как-то здесь пусто и тихо, — заметил Веспасиан, зевая.
— Это потому, что Герой говорит с просящими во сне, — ответил Раскос. — Вы приносите в жертву барана, задаете жрецам вопрос и ложитесь спать на бараньей шкуре. Во сне вам будет явлен ответ.