Добежав до кормы, Веспасиан наконец увидел Раскоса. Тот на повышенных тонах спорил о чем-то с надсмотрщиком.
— Раскос! — крикнул он капитану, вклиниваясь в их спор. — Нам нужны люди.
Капитан посмотрел на него как на идиота.
— Где я тебе их возьму? Это посреди моря-то?
— Внизу их более двухсот.
— Но ведь это рабы? Кого я тогда посажу на весла?
— Но ведь сейчас они не гребут, да и времени на то, чтобы попытаться бежать, у нас нет. Если корабль потонет, на дно пойдут и они, и мы. Вот о чем был твой сон. Ты должен освободить их всех до одного и дать им в руки оружие. Если мы хотим остаться в живых, за свою жизнь мы должны сражаться сообща, они и мы.
Раскос бросил взгляд на триремы. Те были так близко, что решение он принял мгновенно.
— Ты прав. Если они будут сражаться с нами бок о бок, у нас есть шанс отбить обе атаки. Пусть Гейдрес принесет к люку все имеющееся оружие, — с этими словами капитан посмотрел на надсмотрщика, который с растерянным видом стоял рядом, не веря собственным ушам. Не иначе как он опасался, что освобожденные рабы захотят выместить на нем и его подручных свой гнев. Раскос прочел его мысли.
— Свои страхи оставь на потом, если оно будет, это «потом». Бери ключи и освободи от цепей всех до последнего. Я спущусь вниз, чтобы поговорить с ними.
Веспасиан бросился на поиски Гейдреса. Нашел он его в тот момент, когда на палубу, кося ряды защитников судна, обрушился первый залп стрел с ближайшей триремы.
— Сражаться бог о бок с рабами? — хмуро бросил ему Гейдрес, когда Веспасиан посвятил его в свой план. — Это что-то новое. Ладно, будем надеяться, что они станут сражаться вместе с нами, а не против нас.
— Есть только один способ это выяснить! — крикнул в ответ Веспасиан, бросаясь к люку, что вел на весельную палубу. Не успел он до него добежать, как корабль содрогнулся, и он, потеряв равновесие, упал на палубу. Это первая трирема попыталась протаранить их, но, на их счастье, не сумела развить нужную скорость, а потому окованный бронзой таран лишь потряс их судно, не причинив корпусу вреда. А вот вторая трирема летела на них стрелой, и до нее оставалось не более трехсот шагов. Веспасиан бросил щит и по приставной лестнице быстро спустился вниз.
Раскос держал речь, обращаясь к рабам:
— У вас есть выбор: или пойти ко дну вместе с кораблем и вашими веслами, или сражаться вместе с нами как свободные люди. Жить или умереть, сражаясь за правое дело. И помните: пираты, если победа достанется им, вновь закуют вас в цепи и посадят на весла. Но если мы победим их, вы останетесь свободны. Когда мы вернемся во Фракию, я добьюсь, чтобы царица Трифена подтвердила вашу свободу. Что скажете?
Веспасиан приоткрыл дверь в небольшую каюту в носовой части. Внутри Магн уже снимал с Ротека цепи, пока Сабин удерживал жреца на месте.
— Побыстрее, если можно! — поторопил их Веспасиан.
— Что там у вас происходит? — спросил Магн, возясь с цепным замком.
— Мы собираем небольшую армию, — ответил Веспасиан, а в следующий миг человеческая масса взорвалась оглушительным ревом.
— Снять с них цепи! — приказал Раскос, перекрикивая гром голосов.
Надсмотрщик и его подручные принялись выполнять его распоряжение. Поворот ключа, и очередной раб сбрасывал с себя цепь и вставал навстречу свободе.
— Я возношу молитву Амфиараю, который показал мне, что нужно сделать, и я правильно его понял, — заявил Раскос Веспасиану и под ликующие возгласы бывших рабов поспешил на верхнюю палубу.
— Что он хотел этим сказать? — удивился Сабин, когда на пару с Магном они выволокли закованного в цепи Ротека в дверь каюты. Жрец не переставал что-то бормотать.
Веспасиан открыл было рот, чтобы ответить, но в следующий миг раздался оглушительный треск. По корпусу корабля как будто пробежала судорога, а сам он накренился на правый борт. Людей, словно щепки, подбросило вверх. Впрочем, и щепки тоже, а в образовавшееся отверстие, под оглушающий рев устремившейся внутрь воды, показался окованный медью таран. Веспасиану показалось, будто он движется прямо на него. Затем столь же резко таран остановился, буквально в считанных дюймах от того места, где упал Веспасиан. После этого, сопровождаемый гулким эхом, последовал сильный удар — это в борт квинквиремы уперся нос пиратского корабля. Воздух наполнился истошными воплями. Судно вновь покачнулось, приподнимая вместе с собой таран. Тот с оглушающим треском вспорол деревянное брюхо квинквиремы. Внутрь тотчас устремилась вода. Стоило подбитому судну качнуться снова, как таран с грохотом обрушился на весельную палубу и, разнеся ее в щепы, начал сминать трюм, в котором нашла приют горстка больных гребцов. Увы, несчастные оказались у него на пути, и в следующий миг от них осталось лишь кровавое месиво. Затем, покачнувшись еще раз, судно замерло, и таран вновь вернулся на весельную палубу, где остановился, угрожающе раскачиваясь, словно готовый к прыжку зверь, прямо перед носом у Веспасиана.