Взгляды, которыми обменялись Олег и Михаил, могли бы послужить иллюстрацией к выражению «Все пропало!». Первым справился с оцепенением подполковник.
— Бе-е-егом! — заорал он и втолкнул Гарина в проход между стеллажами. — Марш!
Олег тоже закричал. Он слишком долго держал себя в рамках, контролируя походку, дыхание, даже мысли. Теперь все накопленные эмоции выходили из него в крике. Добежав до конца прохода, он обернулся и увидел, как Столяров несется следом за ним, на ходу срывая кольца с гранат и швыряя их через плечо. Он делал это так привычно и ловко, как будто лузгает семечки и выбрасывает шелуху.
— Ложи-и-и-ись! — проорал Михаил.
Ему оставалось добежать совсем немного, когда раздался первый взрыв. Столяров упал на колени и несколько метров проехал на них, благо пол в этом месте был мокрым. Затем он откатился за крайний стеллаж в левом ряду и посмотрел на Гарина, который прятался за окаменевшим мешком с цементом через проход от него.
— Цел?
Олег трижды порывался ответить, но каждый раз ему мешал новый взрыв. За спиной, судя по звуку, рушился целый мир, хотя это были всего лишь полки, стеллажи и перекрытия.
— Цел, — с четвертой попытки ответил он.
— Это хорошо.
Гарин кивнул. Внутренне он был готов к тому, что Михаил обложит его трехэтажно за этот злосчастный болт, а то и покалечит. Причем Олег не отрицал, что у подполковника есть на это полное право.
Взлетели на воздух несколько бочек с чем-то горючим. Запахло дымом — не как от костра в лесу, а скорее как от тлеющих автомобильных покрышек.
— Для ровного счета. — Столяров, приподнявшись, швырнул в проход еще одну гранату и тут же с перекошенным лицом рухнул на прежнее место. — А-а, черт!
Олег, который тоже на секунду выглянул из-за своего укрытия, успел заметить, как граната, пролетев всего метров шесть, словно бы врезалась в невидимое препятствие и упала на пол. Еще он успел заткнуть уши.
По металлическому полу прошла волна. Гарин подпрыгнул на ней вместе с мешком, за которым прятался, и почувствовал, как в глыбу слежавшегося цемента вонзился осколок гранаты. Стеллаж, рядом с которым залег Олег, немного накренился в его сторону, но удержался на вбитых в потолок кронштейнах. Что-то шмякнулось в проход в метре от Гарина. Он услышал звук — как будто скользкая рыбина выпала из рыболовной корзины, — но не увидел упавшего предмета. Только через пару секунд из воздуха возникла оторванная кисть руки. Она была слишком крупной для человека, но слишком мелкой для взрослого кровососа. Олег выглянул в проход и увидел детеныша, который брел в его сторону, пошатываясь, будто пьяный. Из уродливой культи струей била жидкость, не похожая на кровь. На гладком теле оливкового цвета хватало и других ран. Смертельно раненный мутант не мог поддерживать режим невидимости.
— Баю-баюшки-баю, — сказал рядом Михаил и разнес череп кровососа короткой очередью.
— Как ты узнал? — спросил Гарин.
— Что узнал?
— Песню.
Столяров выпучил глаза.
— Откуда я помню! — буркнул он. — Наверное, бабушка в детстве пела.
— Я не о том. Как ты узнал, что я только что пел ее этому… — Олег смутился, — детенышу?
— Ты пел колыбельную кровососу?! — изумился Михаил. — Только не рассказывай больше никому, ладно? Не знаю, как узнал. Может, и меня краем зацепило. То-то я смотрю, чего-то спать захотелось.
Сильный удар сотряс накренившийся стеллаж. Сверху посыпались тяжелые жестяные банки. Столяров, пригнувшись, послал длинную очередь в пространство между полками. Из соседнего прохода донесся крик. Так мог бы кричать ныряльщик-любитель, которого за ногу кусает акула: громко, но очень глухо, как будто через дыхательную трубку. Михаил дал еще одну очередь, ориентируясь на звук, и отскочил в сторону. Стеллаж, на который повалился раненый кровосос, с грохотом рухнул в проход. Олег, оказавшийся ближе к мутанту, добил его двумя одиночными выстрелами в голову.
Запах гари заметно усилился. Тусклый желтоватый свет ламп едва пробивался сквозь клубы черного дыма, поднимающиеся к потолку.
— Так, неплохо. — Столяров взглянул на экран КПК. — Совсем не плохо. Кроме нас с тобой, вижу всего две отметки. Один так и остался в клетке, наверное, раненый, а другой сейчас где-то справа. Ты его чувствуешь?
— Я… — Гарин переключился на «второе зрение». — Чувствую! Только слева, и он уже близко!