Даже Джессвел, несмотря на неугасаемый энтузиазм, регулярно просыпался в холодном поту. Иногда ему снилось, что он снова погребен под кучей вонючих окровавленных трупов, а победа ему лишь приснилась, пока он пребывал в беспамятстве от кровопотери. Бывало снилось, что к Парахрасту внезапно подошла армия еще пострашнее той, с которой они бились в прошлый раз. Иногда ему снилось, что в ходе недавней баталии среди прочих зомби, он встречает своих друзей и родных. Не перестал ему сниться и Кислотник, воспоминания о котором заставляли его просыпаться посреди ночи с мыслью о том, что ему следовало пощадить этого мага.
Большинство бойцов, переживших вторжение темных магов, поспешили покинуть Парахраст. Но были и те, кто остались. Большинству из них было просто некуда пойти. Джессвел часто проводил с ними время, их объединяли общие переживания, которые они активно заливали алкоголем. Те паладины, которых Джессвел в свое время корил за распутство в большинстве своем погибли, за исключением единичных счастливчиков, которые покинули форт в числе первых, как только ворота открыли. А паладины, прибывшие в город вместе с подкреплением и оставшиеся в Парахрасте, были порядочными пуританами, которым пьянки с солдатней казались неприемлемыми. Они относились к Джессвелу со сдержанным уважением, но выпить с ним отказывались, так что парень нашел себе компанию попроще.
Проснувшись в очередной раз незнамо где после попойки, Джессвел обратил внимание на зеленые травинки, пробивающиеся сквозь бреши в каменной кладке. «Уже весна?» — удивился Джессвел. Эта зима пролетела для него в мгновение ока.
Ревизия имущества выявила, что ничего из личных вещей потеряно не было, но Джессвел просадил все свои деньги. А до следующего жалования было далековато. Орден, конечно, не даст ему умереть с голоду, но никаких покупок Джессвел позволить себе теперь не мог. В том числе и припасы.
Было раннее утро и город еще спал. Доковыляв до храма, Джессвел выпил воды прямо из священной купели. Он думал, что в столь ранний час его никто не увидит, но ошибся. Один из паладинов посмотрел на него с укором и презрением. Джессвел непроизвольно заострил внимание на том, что этот паладин был из клятвенного рода. Тогда он умыл свою опухшую рожу в этой купели, назло чувствительному нобелю.
— Сэр Джессвел! — строго одернул его паладин.
— Это просто вода, успокойся, — фыркнул ему Джессвел и толкнул плечом, проходя мимо.
У более воспитанных коллег заканчивалось терпение, его выходки возмущали и оскорбляли их. Джессвел даже поймал себя на мысли, что трусливые бездельники, которых он застал в Парахрасте изначально, нравились ему больше. И вовсе не потому, что на их фоне он чувствовал себя настоящим героем, просто он не любил напыщенность и лицемерие.
«Ничего, скоро я избавлю вас от своего присутствия», — мысленно пообещал Джессвел своим коллегам. Приведя себя в презентабельный вид, он направился к капеллану, чтобы оповестить о планируемом отбытии в ближайшие дни. Тот отнесся с пониманием. Джессвела теперь было кем заменить, так что капеллан мог отпустить его со спокойной душой. Он поблагодарил Джессвела за все, что тот сделал для Парахраста и распорядился, чтобы его без вопросов снарядили в дорогу.
Путь от Парахраста до Акрефа был примерно вдвое короче, чем до Сели-Ашта. Но Джессвелу одинокое путешествие все равно было в тягость. Чтобы не заскучать, он распевал песни, выученные им у пьяных солдат. Большинство из них были нецензурными, но кто мог упрекнуть его на высоте грифоньего полета? Временами приходилось делать стоянки, чтобы отдохнуть и поесть, сухпайков ему дали столько, чтобы дотянуть до ближайшего леса, более щедрого на дичь.
Джессвел чуть не расплакался, когда на горизонте замаячили знакомые колонны из скал, возвышающиеся над густыми хвойными лесами, и постепенно объединяющиеся в слоистые западные горы. К ночи Джессвел подлетел на достаточное расстояние, чтобы увидеть Акреф. Россыпь высоких домиков с внушительным каменным фундаментом и резным деревянным верхом расположилась на большой высокой горе, к которой, петляя между скал тянулась узкая дорога. У Джессвела защемило в груди от мысли, что с его малой родиной могло случиться что-то ужасное. Он никогда прежде не осознавал, насколько сильно дорожит этим местом.