Решив не тревожить близких ночным визитом, Джессвел устроил себе ночлег прямо на пике скалы, с которой обозревал местность. Довольно рискованно, но он чувствовал себя достаточно уверенно, чтобы позволить себе это. Казалось, что в родном краю сами горы будут оберегать его.
В Акреф он прибыл утром. Первым делом, минуя храм, он направился домой. Семья была в сборе. Седой косматый отец семейства, тревожная мать, прятавшая худобу под множеством тканей, крошка-сестра, не понимающая происходящего.
— Джесси! — взвизгнула мать, увидев своего ненаглядного первенца, шагающего к отчему дому.
Она поспешила к сыну, вслед за ней направился и отец, семья крепко обнялась. И вот уже сейчас Джессвел не смог удержаться от слез. Увидев, что сестренка опасается приближаться к этому непонятному действу, он попытался подманить ее жестом, но девочка испугалась и спряталась за дверным косяком. Она подросла и уже резво бегала на своих ножках. Хоть Джессвел и видел ее всего несколько раз в жизни, он был преисполнен безграничной любви к этой крохе.
Здесь же был и подмастерье его отца со своей дочерью, они тоже были рады видеть паладина, как-то раз присутствовавшего на застолье вместе с ними и еще одним своим товарищем. Эта семья была более сдержана в эмоциях, но, когда Джессвела отпустили из семейных объятий, тоже тепло поздоровались с ним.
В Акрефе Джессвела уже все знали, как героя Парахраста. В документации ордена это было прямо так и написано. Его чествовали пару дней, устроив целый праздник, посвященный его возвращению в город. Акреф едва ли мог похвастаться знаменитыми героями, так что для города это было довольно значимое событие.
Семейство Иссвениш не разделяло всеобщего восторга. Их можно было понять, они беспокоились за дочь. Джессвел и Хьола были известны в Акрефе, как неразлучные друзья, но вот Джессвел вернулся домой один. Паладин довольно быстро получил письмо из родного поместья Хьолы с приглашением на беседу.
Хьоле никогда не разрешали приводить Джессвела в гости, так что он никогда не был внутри. Впервые оказаться в доме своей лучшей подруги при таких обстоятельствах было довольно болезненно. Он надеялся, что у ее родни есть какая-то информация по поводу того, куда подевалась паладинша, но, увы, они позвали его, чтобы задать все те же вопросы, что и он хотел задать им.
— Ничего не понимаю. Я никогда не поверю в то, что она пополнила список дезертиров. Это совершенно не в ее природе, — говорил Джессвел. — Неужели столичные снобы все-таки сожрали ее? Я разберусь с этим. Закончу кое-какие дела в окрестностях и отправлюсь в Сели-Ашт. Как только что-то прояснится я обязательно дам вам знать.
На этом он и оставил поместье Иссвениш. Сойдя с крутой лестницы, ведущей к парадному входу в поместье, Джессвел обернулся и на прощание кивнул патриарху и матриарху дома, что с печалью провожали паладина взглядами. Они одиноко стояли в темном дверном проеме, на фоне черно-золотистых панелей и гобеленов, которые должны были подчеркивать гордость и превосходство их семейства, но вся эта мишура совершенно не отражала реальность, семья Хьолы пребывала в упадке. Все их дети разбежались кто куда и, кажется, не планировали возвращаться в родную гавань. Вряд ли Иссвенишам когда-либо доведется обрести опыт такого же радостного семейного воссоединения, как семье Джессвела. В погоне за престижем аристократы совсем забыли о любви к отпрыскам, Джессвелу оставалось только пожалеть их.
Расположиться Джессвел предпочел в родном доме, а не в храме, уж очень он соскучился по своему гнезду. Он много времени уделял сестре, находя ее милой и забавной. А также много общался с дочкой подмастерья. Девушка была очарована настоящим героем, но она была неглупой и понимала, что связь с паладином едва ли может быть серьезной. Вечно в дороге, в постоянном риске для жизни, паладины были не самыми желанными мужьями. Хотя бывали исключения. Джессвелу то и дело приходилось отбиваться от упреков и даже угроз ее отца, а девушке извиняться за ревностного родителя.
Джессвел не претендовал на ее непорочность, понимая, что сплетники Акрефа сотрут ее репутацию в порошок, если выяснится, что она все-таки отдалась ему. Он никогда не понимал этого маниакального рвения заполучить в жены девственницу, которое было, можно сказать, традиционным для Акрефа. Эти странные манеры спускались из кругов местной аристократии и дотягивались до простых трудяг, стремившихся подражать им.
Близкая дружба со свободолюбивой Хьолой не дала и шанса подобным взглядам прорасти в душе Джессвела. Но он был бессилен изменить устои целого города, будь он хоть сто раз герой. Джессвел со своей новой приятельницей позволяли себе лишь поупражняться во флирте и поперемывать косточки ее потенциальным женихам.