Разгоряченный духом соперничества и воодушевленный успехами, Джессвел пришел к финальному поединку полным сил и азарта, несмотря на то что турнир продолжался весь день и уже был вечер. Его глаза горели, он вызывал впечатление удалого и неутомимого бойца. В это же врем его противник был вымотан и пессимистичен. Да, он был одним из лучших на этом турнире, но это никак не помогало ему в противостоянии кому-то вроде Джессвела, сообразительного и целеустремленного.
Хоть это и был непростой бой для Джессвела, он нисколько не сомневался в своей победе. Он уже знал, с кем имеет дело, противник был для него совершенно понятен. Кроме того, за все время подготовки к турниру и самого турнира Джессвел так и не раскрыл свой маленький козырь, который припрятал специально для финалиста.
Поиграв с оппонентом несколько минут в поддавки, Джессвел сменил руку. Противник переменился в лице и раздосадовано вздохнул, он не умел сражаться с левшами, не довелось научиться. Будь на его месте афелешец, копейщица из Тассвана или кто-то с выучкой подобной ронхельской, такой трюк не прошел бы, ведь эти паладины были натасканы на поединки именно с людьми. Впрочем, Джессвел и не стал бы рассчитывать на смену руки, будь так. Но он знал своего противника и без стыда использовал свои преимущества против его слабостей. Ему, конечно, попытались оказать сопротивление, но это было безнадежно, Джессвел закончил сражение тремя ударами меча, которые его противник не сумел отразить и моментально потерял все очки, отчитывающие его приближение к поражению.
Джессвела торжественно объявили победителем турнира. Это вскружило ему голову. Кто бы мог подумать, что впервые на турнире ему доведется побывать, не зрителем, а участником, да еще и выйти победителем! Он с удовольствием купался в овациях и принимал поздравления. Он не стал прибедняться, из вежливости заявляя, что его оппоненты, несмотря ни на что, были впечатляющими противниками и достойно сражались, он признавал свое превосходство и не собирался подвергать этот факт сомнению.
Когда закончили с церемониями и люди стали разбредаться и кучковаться, чтобы обсудить турнир, Джессвел увидел, что заприметившаяся ему красавица, как и прочие знатные снобки, занята утешением его проигравшего оппонента. Дамы поглядывали на Джессвела с укором, осуждая за эту непрошенную победу, словно он нарушил какой-то негласный этикет, в соответствии с которым благородный рыцарь не мог проиграть простолюдину. Джессвел должен был уступить, но не понял этого, будучи несведущим в порядках местной знати. Он был пришлым чудаком по их представлениям и ненароком поломал им правила игры.
Поняв, что ему стало неприятно здесь находиться, Джессвел решил не портить себе настроение и отправился в Сели-Ашт. Там он отпраздновал свою победу в трактире с обычными выпивохами, гвардейцами и парочкой тех безродных паладинов, которые не прошли даже в полуфинал. А ночью он нашел свой дамский приз с девушкой попроще.
Обычно победителей после турнира чествовали еще довольно долго, и те, кто был близок к победе, но не дотянул лишь чуть-чуть были лишь на малую толику обделены вниманием. Клятвенные роды́ с гордостью вносили эти славные достижения в семейную летопись. Но не было такой летописи, в которую можно было бы занести победу Джессвела. Об этом турнире все поспешили забыть, словно это было какое-то недоразумение.
Первое время после турнира Джессвел пребывал в некоторой эйфории, но затем приподнятое настроение пошло на спад, и он в полной мере смог оценить то, насколько оскорбительным было поведение окружающих. Он сталкивался с предвзятым отношением к себе и раньше, но с каждым новым столкновением становилось все больнее и больнее. Ему становилось трудно игнорировать пренебрежение, с которым к нему относились из-за неблагородного происхождения.
Немало поспособствовало усугублению дискриминации и скотское поведение паладинов-добровольцев, которыми орден захлебывался последние годы. Никто не собирался разбираться в том искренне ли Джессвел желал стать паладином или его мотивы вступления в орден были иными. Челядь была для дворян на одно лицо. С каждым годом разрыв между знатью и простолюдинами все нарастал, и Джессвел ощущал этот процесс особенно остро. Но совершенно не представлял, что с этим делать, так что оставалось только терпеть. Он решил сосредоточиться на более насущных вещах и занялся тем, ради чего изначально прибыл в столицу — принялся искать Хьолу.