Терпел он около месяца. За это время он весь изнервничался и за Селирест, и за орден, и за Хьолу. Когда же к нему наконец-то пришло известие, что его подругу вытащили из плена, он просиял и помчался к ней. Но эта встреча была далеко на такой радостной, как Джессвел себе представлял.
Он ожидал, что Хьолу держали в плену порядочные люди, которым она просто мешалась, и они заперли ее в комнате, словно провинившегося ребенка. Но явившись в логово культистов, куда доставили паладиншу, он увидел в постели замученную и истощенную девушку, которую нельзя было оставить без надзора целителя.
Джессвел упал на колени у ее кровати, сокрушенный сожалением о ее участи. Хьола была рада видеть его, но смогла выразить это лишь взглядом. Джессвел же заплакал, склонившись над ее постелью.
Ему не верилось, что люди, которых он считал союзниками, сделали подобное с близким для него человеком. Не суд, не официальное тюремное заключение, ее просто похитили и пытали где-то в застенках инквизиторской резиденции. Зачем, почему?! Все эти вопросы Джессвел начал задавать лишь после того, как Хьола начала поправляться.
Целители и алхимики из секты Ондру были выдающимися мастерами, хоть порой и преступали законы церкви в своих методах, за пару недель они вернули Хьолу к прежнему виду, какой и запомнился Джессвелу в день их последней встречи. Но шрамы, оставшиеся на ее душе, лечению, увы, не подлежали, и Джессвел, как лучший друг, знавший Хьолу с детства, видел их, и от них было никак не отвернуться.
Поправившись, Хьола поведала другу, насколько на самом деле в Селиресте все плохо. Она начала с того, что пыталась понять, почему орден паладинов вымирает, и никто, казалось, не собирался его спасать, даже Селья. Она выяснила, что вымирание ордена паладинов, это сущая мелочь и лишь следствие всеобщего гниения, которое, как это водится, началось с головы.
Главой ордена паладинов внезапно стал древний маразматик, который грезил о временах былого величия. Это произошло буквально сразу после отъезда Джессвела из Сели-Ашта. Джессвел даже не был в курсе, потому что никогда не интересовалсяделами высших чинов. А полубезумный старик пришел к главенствующему месту в ордене, грубо сместив с этой должности предыдущего человека, который был, по сути, ставленником инквизиции.
Хьола узнала, что ей вовсе не померещилось, будто инквизиция постепенно расшатывает орден. Они действительно делали это целенаправленно на протяжении уже многих лет. Хьола была не первой и не единственной, кто доставлял инквизиции проблемы. Паладины стали одной из самых неприятных заноз, которая мешала инквизиции в их восхождении к тотальной власти в Селиресте.
Что самое страшное, инквизиция делала это не из каких-то приземленных шкурных интересов. Эти фанатики были абсолютно искренними в своих стремлениях. Они были глубоко убеждены в том, что Селирест наводнен культистами, ренегатами и диверсантами, и только жесточайшая диктатура церкви спасет королевство от неминуемой гибели. Все, кто придерживался более умеренных взглядов и предпринимал попытки обуздать разбушевавшуюся инквизицию, подозрительно часто исчезали, оказывались предателями родины или страшными коррупционерами. Даже в самой инквизиции были те, кто осознавал, что их организация свернула куда-то не туда, но просто не могли ничего поделать. Любое отклонение от избранного курса грозило смертью им и зачастую их родным и близким.
Жрецы и паладины неоднократно пытались воззвать к самой Селье, чтобы она вмешалась. Но епископ заявил, что богиня собственнолично считает, что каждому следует действовать в рамках своих возможностей, для этого власть в королевстве и была изначально разбита на несколько институтов. Согласно убеждениям самой богини, у нее не было полномочий, чтобы повлиять на ситуацию. В конце концов, какое ей дело до того, будет ли Селирест жить в условиях диктатуры или нет, для нее, как для божества-покровителя главным было, чтобы души поклонников продолжали питать ее силы. А уж если эти самые поклонники решили, что хотят жить при диктатуре инквизиции, это сугубо их личное дело.
Многие сочли это предательством и в Селиресте начался разброд и шатание. Люди в тихом ужасе перед тревожным будущим искали способы избежать его. И как это ни было иронично, именно это и поспособствовало расцвету множества культов и сект, за которыми так рьяно гонялась инквизиция. Получился замкнутый круг. Инквизиция гонялась за несогласными, люди роптали и присоединялись к несогласным, подкрепляя аргументы инквизиции о том, что враги повсюду.