Хьола, казалось, знала, что делать, но у нее было недостаточно могущества, чтобы реализовать свои планы. А планы были сверхамбициозными. Паладинша была уверена в том, что реорганизовать орден инквизиции или даже упразднить его полностью было недостаточно, недостаточно было и перемен во власти, включая королевскую семью. Она целилась еще выше, строя планы по свержению самой Сельи.
Джессвел продолжал сомневаться. Он не был уверен в том, все ли хорошо у Хьолы с головой, все-таки она долгое время пребывала в плену у инквизиции, Свержение Сельи звучало для него как полное безумие.
Хьола не относила себя к культистам Ондру, но была в довольно дружеских отношениях с ними, она относила себя к сепаратистам. Она хотела если не изгнать Селью совсем, то хотя бы загнать ее и самых фанатичных ее прислужников куда-нибудь, где они не будут мешать всем остальным жить их размеренной жизнью. При этом в культе находилось немало тех, кто разделял ее взгляды, а вместе с ними и тех, кто напротив считал, что это не Селью надо изгнать, а сектантам Ондру, как и прочим культистам отправиться куда-нибудь на поиски лучшей доли.
В отличие от поклонников Сельи, культисты Ондру не казнили на площадях всех тех, кто был с ними несогласен. Хьола часто приводила это в качестве аргумента своей лояльности культистам и неприязни к Селье. При этом Джессвел не мог перестать удивляться тому, что паладинша все еще была благословлена богиней, она не сделала ничего, что могло бы спровоцировать проклятье. Хьола считала, что это является одним из наиболее наглядных подтверждений преступного безразличия богини к своим поклонникам.
Хьола уговаривала Джессвела помочь ей, обращаясь к нему и как к верному защитнику королевства, и как к другу. Но паладин отказывался. Он продолжал поддерживать с ней контакт, опасаясь, что если отвернется от нее, то сделает хуже всем. В разговорах он пытался убедить ее отказаться от радикальных намерений и просто затаиться где-нибудь да жить себе спокойно.
Но все же медленно-медленно, день за днем подруга подтачивала Джессвела и убеждала в своей правоте. Вмешаться в происходящее, несомненно, надо было. Просто Джессвел был не силен в интригах и расследованиях, он боялся, что его могут просто обвести вокруг пальца, как дурачка, а потом он окажется во всем виноват.
Джессвел не планировал задерживаться в Сели-Аште надолго, он думал, что быстренько слетает в столицу, разберется с пропажей подруги, а потом они вместе отправятся куда-нибудь, где нужен разящий меч паладина. Парень никак не ожидал столкнуться с такими сложностями. Их с Хьолой борьба друг за друга продлилась целый год.
За этот год грызня в королевстве достигла своего апогея. Церковные законы все ужесточались. Под запрет попадало все больше магических инструментов. Рассматривалась даже возможность запрета таких элементарных вещей, как обезболивание при помощи магии, а кое-кто из радикальных инквизиторов призывал запретить магическое целительство совсем. Маги массово бежали из Селиреста, кто-то в Тундру, кто-то на восток, надеясь, что рассказы о создании фронта сопротивления там — не просто сказки.
Джессвел знал, что это не сказки. Хьола и ее подельники активно в этом участвовали. Они многое недоговаривали их сомнительному союзнику, так что детали были ему неведомы. Но он отчетливо видел, что восточный Селирест готовится отколоться. Паладин считал это катастрофой, ему хотелось выть от бессилия, он не знал, что с этим делать. Он даже не мог никому рассказать об этом. Джессвел не донес о ячейке культистов сразу, а значит, его приговорят к казни вместе с остальными, если раскроют. Он уже был готов встать с Хьолой на одну сторону, но вовсе не потому, что считал ее правой, это было просто вопросом выживания. Умирать ему как-то совсем не хотелось, на чьей бы стороне он ни был.
Точку в его метаниях поставил визит в их логово человека, который представился, как Талвий Танторел. Джессвел знал его, он даже видел его однажды. Это был кронпринц Селиреста. И он искал убежища в логове культистов. Он заявил, что ему стало предельно опасно оставаться в столице. Он был очень весомой фигурой во всех этих игрищах и его раздирали на части представители знати, инквизиция, церковные сановники, культисты всех мастей, архимаги и, конечно же, паладины.
Кронпринц, как выяснилось, так же запомнил Джессвела. Он знал его по событиям в Парахрасте, где Джессвел активно помогал капеллану, а также имел удовольствие наблюдать успехи молодого паладина на турнире. Джессвелу польстило, что его запомнил наследник престола, будь они в несколько иных обстоятельствах, он бы сиял от счастья. Но с учетом ситуации, Джессвел совсем не обрадовался. Насколько все должно быть плохо, если Его Высочество вынужден был обращаться к культистам за защитой?