Стоило мне покинуть машину, как навстречу бодрым шагом вышел старик в ливрее.
— Ваше сиятельство, пройдёмте за мной, — поприветствовал он меня, после чего достаточно быстрым шагом пошёл впереди, показывая дорогу.
Мы слегка попетляли по полутёмным коридорам и спустились в огромный подвал.
— Здесь у нас хранятся вина и коньяки, — мы шли под арочными сводами среди высоких деревянных бочек, — наши служащие следят за идеальной температурой и влажностью. Некоторым видам коньяка более двухсот лет! — с гордостью заявил мой сопровождающий. — Этим подвалам почти пять сотен лет. Сам дворец был перестроен тридцать лет назад на основе старого фундамента. Владимир Николаевич следит за прогрессом и новинками. В нашем дворце много необычных решений — как по отоплению, так и по безопасности. Мы одними из первых электрифицировали всё здание. У нас налажено паровое отопление всех помещений. Конечно, во многих залах остались камины, но для нас они сейчас являются произведениями искусства и по назначению практически не используются.
Он ещё некоторое время продолжал свою лекцию, пока мы не подошли к небольшой дверце.
— Здесь находится сердце нашего дворца — алтарь рода Романовых. Я подожду вас за дверью.
Зайдя в небольшую комнату, я увидел сам алтарь. Он, как водится, лежал на каменном постаменте и представлял из себя большую плиту из тёмно-серого камня. Я уже видел больше десятка алтарей, и этот имел среди них самый большой размер. Этакий куб с ребром сантиметров пятьдесят. Алтарь в имении Максютовых сильно уступал ему размерами.
— Ну что же, приступим, — решил я, ощущая, как затрепетал на моей руке браслет главы рода, почувствовав рядом дружественный источник энергии.
Приложив руки к алтарю, я мгновенно провалился сознанием внутрь и оказался… в детской комнате. Так она выглядела на первый взгляд. Светлые стены, широкие окна, через которые внутрь лился яркий свет. Кровать, стол, на полу ковёр, на нём — множество плюшевых игрушек. Медвежата, зайчики, куклы. Стол завален бумагами с явно детскими рисунками.
— Долго же тебя ждать пришлось! Не мог приехать побыстрее! Забери меня уже отсюда! — раздался детский капризный голос у меня за спиной.
Обернувшись, я увидел светлое облачко, которое превратилось в девочку лет десяти. Она стояла напротив, капризно поджав губы и уперев руки в бока. У ног её крутилась небольшая собачка. «Прям Элли и Тотошка», — мелькнуло у меня в голове.
— Какая я тебе Элли! — обиженно произнесла девочка и уставилась на свои руки. — Ты меня так видишь? — Она подошла к зеркалу, которое висело на стене, и внимательно посмотрела на своё отражение, не забыв скорчить пару смешных рожиц.
— Нет! Так дело не пойдёт! Мне почти триста лет, какая я тебе девочка! — Она недовольно топнула ногой, повернувшись ко мне. — Меня зовут Афродита! Как греческую богиню красоты и любви! Я не маленькая девочка! — Её глаза злобно свернули, но с детским лицом это смотрелось, скорее, мило, чем грозно.
— Ну извини, — я развёл руками, пытаясь скрыть улыбку, — пока ты ведёшь себя, как маленькая девочка, я ничего не могу поделать! А тебе правда триста лет?
— Не совсем, — она скорчила недовольную мордашку, — у меня тут, — постучала пальчиками по голове, — есть разные сознания. Некоторым уже и пятьсот лет!
— А себя ты когда осознала? — У меня за плечами всё-таки имелся опыт общения с духами алтаря, поэтому я знал, что спрашивать. Аннулет говорил, что дух алтаря растёт и развивается очень медленно. Иногда со времени зарождения духа до его осознания себя может пройти лет пятьдесят, а то и все сто.
— Лет сто тридцать, наверное, — она на миг задумалась, потом снова надула губы, — так что я точно не маленькая девочка!
— Хорошо! — Я примиряюще выставил руки перед собой. — Так чего ты от меня хотела?
— Забери меня отсюда! Сейчас же!
— А где волшебное слово? — Её детский вид подействовал на меня так, что мне сложно было с ней говорить, как со взрослой.
— Сейчас же! — Афродита снова топнула ножкой.
— Не уверен, что это правильно. Алтарь же останется без духа. Насколько я понимаю, в этом случае он перестанет действовать. Вряд ли Владимир Николаевич этому обрадуется, — я покачал головой.
— Здесь останется дух, — она кивнула на собачку, — я его тридцать лет выращивала! Так что мальчик Вова будет только рад, когда я покину алтарь!
— Мальчик Вова? — Я удивлённо приподнял бровь. Это она так Романова называет?
— Ну да, — она явно читала мои мысли, — он у меня был лет сто назад. Ну может, чуть меньше. Совсем мальчик. Я с ним иногда общаюсь, и вот тебя вызвала, правда, ты, я смотрю, особо не спешил! Тоже мне паладин!