— Мне грустно слышать, что ваше детище докатилось до подобного состояния, — как можно дипломатичней начал я, — но какое ко всему этому имею отношение я?
Захар перевёл на меня задумчивый взгляд и внезапно улыбнулся.
— Никакого. Твоей вины в этом нет. Да и поделать ты вряд ли что-то сможешь. Но мне хотелось бы донести до себя свою позицию. Благо Империи для меня на первом месте. Да, мне больно смотреть, во что превратилась ИСБ. Но если бы она работала на благо Империи, я бы молча проглотил обиду. Однако сейчас возникла угроза вторжения из прорывов. И она совсем не так иллюзорна, как многие считают, а вполне реальна. Ни ИСБ, ни император к этому не готовы.
— Если дальше пойдёт речь о перевороте, то я даже не хочу этого слушать и иметь к подобному хоть какое-то отношение, — твёрдо произнёс я, понимая, к чему всё идёт. Обычно далее следуют фразы, что для блага Империи власть должны взять твёрдые руки. Уж они-то все проблемы решат!
Но мне в это не слишком верилось. Все эти лозунги работают с неразумной толпой. А если посмотреть серьёзно на проблему, то, как правило, за ними просто завуалировано желание получить власть и доступ к ресурсам, а не забота о стране или народе.
— Ты паладин Аннулета, — не обратив на мои слова никакого внимания, продолжил Шешковский, — у тебя браслет главы рода. Николай не оставит в живых подобного человека. Уверен, со дня на день он примет решение. В данный момент его, скорее всего, останавливает угроза вторжения. Но пройдёт месяц-другой, а вторжение не начнётся. Что, по-твоему, будет дальше? — Он вопросительно посмотрел на меня с этаким превосходством. Мол, сам понимаешь, — вариантов у тебя нет, и только с моей помощью ты останешься в живых.
Мне в это не верилось. Или не хотелось верить, но это значения не имело. Не видел я пока никаких причин для моего устранения. Сейчас от меня имелась польза Империи и лично главе государства. Я чинил алтари, давая возможность проводить ритуалы и усиливать магов. В политику не лез, сидел себе спокойно далеко от столицы Империи и делал свою работу. Да и какую я мог представлять угрозу лично Николаю Алексеевичу? У меня ни связей, ни знакомств. Мелкий дворянин, который благодарен Императору за то, что его сделали князем.
— Зачем меня убивать? При всём своём желании сделать так, чтобы я даже близко не подошёл к Николаю Романову, не так уж и сложно. Он в Кремле, я в Екатеринодаре. Он — глава крупной Империи с огромной армией военных, безопасников, чиновников, в конце концов! Как маг, я слаб. Как боец — тем более. Ваши доводы шиты белыми нитками. Не вижу ни одной причины меня бояться, а тем более — решать проблему столь радикальным методом, как убийство паладина Аннулета.
— Ты плохо знаешь Коленьку, — усмехнулся Захар, — он, как и все Романовы, параноик, который предпочтёт купировать возникшую угрозу как можно скорее!
— Захар Леонидович прав. Романовы всегда были кровавыми Императорами, которые не остановятся ни перед чем ради власти или сохранения собственной жизни. Пойти брат на брата, сын на отца для них в порядке вещей. Немудрено, что все члены правящего рода — настоящие параноики, — поддержал Шешковского Пётр.
— И ты туда же! — Я недовольно посмотрел на своего помощника. Думал, что он на моей стороне, а оказалось, что ошибался, — всё равно мне не слишком верится в подобное развитие ситуации. Какую угрозу я могу представлять?
— Каждый год проходит большой княжеский совет. На нём обязан присутствовать Император. Ты, как главный паладин Империи, имеешь над ним власть, — Шешковский развёл руками, мол, дальше и так всё понятно. Похоже он лучше меня представлял возможности паладина, тем более с браслетом рода. Георгий меня недавно просветил, да и Анфиса тоже. У меня и вправду есть возможность убить любого мага прошедшего ритуал на алтаре. Ну и что с того? У многих имеется ружье, которым можно убить любого человека и ничего, живут…
— Зачем же мне дали княжеское звание? Если я так опасен? К тому же, я лично беседовал с Николаем Алексеевичем, и он не показался мне напуганным человеком. Мы втроём сидели в его кабинете. Вот как сейчас. Если бы он меня опасался или не доверял, уверен, аудиенция не состоялась бы! — привёл я вполне разумные доводы.
— Возможно, — Шешковский выставил вверх указательный палец, — вполне возможно, что ты прав, и в ближайший год тебе ничего не грозит. Но, тем не менее, ты быстро набираешь силы как паладин. Да и твой род не стоит на месте. Он растёт и укрепляется. И чем сильнее ты будешь становиться, тем большая опасность будет нависать над тобой, — он резко поднялся из-за стола, — вижу, ты пока не готов к этому разговору. Я ждал десять лет, подожду ещё немного. Но помни: как только ты почувствуешь, что под твоими ногами начала гореть земля, свяжись со мной, — мы тоже поднялись из-за стола и пожали Захару Леонидовичу руку.