Хоть я и знаю историю этого мира сугубо из рассказа, но очень подробного, и мне старались рассказать так, чтобы я прочувствовал… Спасибо, прочувствовал, проникся по самую макушку.
И сейчас была дилемма. Быть с принцем до конца и постараться сделать так, чтобы мир никогда не увидел короля мёртвых, или просто остаться в стороне и позволить пропасть хорошему человеку…
«Делай, что должен, и будь, что будет», — неожиданно всплыли в голове слова, услышанные когда-то давно в прошлой жизни. И хоть память меня подвела в авторстве этих слов, но суть их от этого менее жизненной и обстоятельной не становится. Я уже сделал многое. И раз так, то смысл останавливаться на полумерах? Что меня сдерживает от изменений истории сейчас? Послезнание? До сего дня было актуально. Но я уже и так воспользовался им по максимуму и оттоптал столько бабочек, что оно уже практически не имеет значения. Вероятность, что я сделаю хуже? А это разве меня останавливало ранее? Ведь за прошлые годы моментов, когда всё могло пойти не так, было столько, что аж страшно становится.
И тут я понял, что именно останавливало меня все эти годы. Банальное собственное желание избежать тяжести груза вины за возможные глобальные ошибки. Ошибки, что приведут к смертям невинных, чья кровь будет на моих руках. Что обязательно будут вызваны моими действиями, неважно, то ли прямыми, то ли косвенными. И крови будет много. Крови, пролитие которой противоречит как самой сути, так и вере моей в Господа Бога. И коли пойду я по пути этому, то все равно что откажусь от сути своей. И кто я тогда буду⁈ Пустышкой, идущей по неведомому самому же пути⁈
Но и не выбирать также не могу! Ведь что я делал ранее? Правильно, решал локальные проблемы и готовился такими же локальными силами для внесения точечных изменений. Изменений не для того, чтобы перевернуть стол с полем боя, но для того, чтобы минимизировать последствия. И которые при этом даже в случае полного провала уж точно не сделают хуже. И сейчас с такой парадигмой я сделал максимум. Фактически я сейчас в тупике. Или я принимаю свою слабость и ничтожность как сына божьего, пелену разума которого заполонил страх перед последствием собственных действий, и окончательно отхожу от дел, ибо не способен буду сделать ничего. Или продолжу бороться, пытаясь сделать лучше. Хоть в процессе этих действий рано или поздно отдалюсь от самого себя и веры своей настолько далеко, насколько это возможно…
И если раньше я пытался, сам того не понимая, отложить это решение, то сейчас…
То сейчас настал безальтернативный момент выбора. Выбор, от которого будет зависеть ВСЁ. Выбор, что взад уже не отыграть…
«Я, Раб Божий Семён обращаюсь к Тебе, Господу, Иисусе на Христе, с просьбой о поддержке и помощи. Не прогневайся на меня за мою дерзновенную мольбу и не откажи мне в своей бесконечной милости. Прости Господи все мои случайные прегрешения и благослови меня на добро. Даруй мне силы подвигаться к своей цели и убери с пути моего все препоны. Пусть все задуманное мной сбудется, и желание мое исполнится. Аминь».
— Сэйдж, что-то случилось? — с отчетливым переживанием в голосе спросил Артас, чем выбил меня из колеи, заставив вернуться в реальный мир. Мир, от которого я не убегу, и который я, считай, что сделал своим, взяв под опеку…
Открываю глаза. Всё шокировано смотрят на меня, кроме некоторых моих же соратников. И что же сейчас было⁈
— Что случилось?
— Ты засеял светом, а вокруг тебя пропечатался ореол из него, — впечатленно… нет даже скорее шокировано проговорил Атес.
— Я думал. Думал о выборе, что мне сейчас предстоит, — не своим голосом говорил я, — И пусть выбор этот станет моей же могилой. Могилой не физической, но духовной. И пусть мир ульется в слезах и горе от ошибок, что на пути нашем неисповедимом обязательно будет. Но пройду я этот путь до конца. О чём во всеуслышание клянусь и светом, и верой своей в бесчисленное течение веков, что ни в коем виде не опущу орудие кары святого Света в борьбе с силами нечистыми. Да пусть будет так.
И в этот же момент моё тело повторно засияло на несколько секунд ослепляющим светом. Еле удерживаясь на ногах, я опустился на колени пытаясь хоть как то удержаться.