— Угу, — подтверждающе кивнула котейка.
— А вот мы последние столетия всё стремились как-то облагодетельствовать покорённые народы, подружиться, показать, что мы хорошие… До того существовала практика переселять побеждённых и особенно их элиту вглубь своей территории, раскидывая по местности малыми группами, заставляя смешиваться с нашим исконным населением, ассимилироваться…
— Это же очень затратно! — перебила меня нэка, хоть и не повышая голоса, только добавив в него изумления. — И что помешает таким переселенцам вернуться обратно?
— Это намного менее затратно, чем подавлять восстания и вычищать заговоры. Да и куда возвращаться какому-нибудь лорду с семейством, если на старом месте все его земли уже отданы нашему лорду, а всё, что у него есть, это земли, выданные взамен них уже в глубине страны? Простым же пахарям без поддержки государства пересечь несколько тысяч поприщ, на которые их переселили, совершенно нереально. Тут вопросы и «кто им даст?», и «где взять припасы?», и «где жить?», ведь на старом месте-то тоже уже другие люди землю пашут. Даже для самых упорных — это слишком.
— Несколько… тысяч? — она забавно выпучила глазки.
— Что?
— Нячаго! — резко прижала ушки моя собеседница, забавно мякнув.
— Эм… — так и подмывало уточнить про мяуканье, но я себя сдержал. — В общем, пока действовала такая практика, всё было нормально, но в какой-то момент её отменили, как негуманную, и стали просто оставлять завоёванных на местах, позволяя сохранять свои традиции, а заодно задабривая разного рода привилегиями, думая, что так привязывают их элиту к себе.
— Это как?
— Это как в анекдоте про нас: эти жуткие варвары врываются в приличные горные аулы, оставляя за собой лишь библиотеки, школы, мануфактуры и театры.
— Пхи… — подавила смешок котейка, — ох… прости, но… это действительно так было?
— Ну, не совсем и не всегда, но некое зерно истины в этой шутке есть. То, что я описал, это были относительно последние веяния, а до этого разное бывало. Например, без вопросов признавали за каждым горным бандитом, который догадался заявить, будто он родня какому-нибудь местному царьку, аристократическое достоинство и титул, и получалось так, что прямой потомок основателя нашей правящей династии с совершенно чётким генеалогическим древом на десятки поколений мог титула не иметь и стоять по рангу ниже полудикого горца.
— Как-то это… наивно? — она скосила на меня взгляд. — Я не хочу тебя задеть, но… люди… да и не только люди… воспринимают такие милосердие и благородство как слабость.
— Да, знаю, — я вздохнул. — Но с какого-то момента наши правители стали слишком уж оглядываться на то, что про них говорят в соседних странах, а потом ещё и решили, что, обучая и примиряя, мы сможем привить… назовём это «кодекс чести». Слишком уверились в своей силе, идеалах, хотели сделать мир лучше.
— Кончилось всё не очень хорошо, да? — с сочувствием спросила Нэроко.
— Не очень, — согласился я. — Энтузиазм и вера в идеалы остались у низового и среднего звена, ну а высшие эшелоны просто прогнили. Зачем жить по принципу «от каждого по способностям, каждому по труду», если можно продаться чужакам и, ничуть не напрягаясь, получить в разы больше, нежели честным трудом? Государство в итоге сильно ослабло, некоторые области откололись, а те, кого мы меньше чем сто лет назад спасли от полного физического уничтожения другим своим соседом, теперь верещат, что мы их угнетали, унижали и не давали жить… при этом продолжая использовать… хм, мануфактуры, построенные нами, живя в домах, созданных нами, и… наплевав на все договоры и обещания, что они давали, когда их «отпускали». Это, кстати, одна из причин, почему дома я считаюсь сторонником крайне радикальных взглядов, которого к власти никогда бы не допустили. С моей точки зрения, в те времена надо было ввести войска в откалывающиеся области и напомнить, как на самом деле могут вести себя завоеватели на завоёванных землях. Или и того проще — вместо того, чтобы спасать их до этого, вспомнить их прошлые заслуги и не мешать другому завоевателю запихивать их живьём в печи, платя за жизни этих шакалов тысячами и тысячами своих солдат, что рвались вперёд без отдыха, ведь каждый час промедления стоил сколько-то жизней тех, кого они обещали защитить. Не им обещали, себе, — слова были неожиданно горькими, а воспоминания болезненными. Те события давно уже покрылись пылью, а то и подправились согласно «актуальной повестке», а ведь как хочется узнать: «а что если?» Если бы не оглядывались вечно на «что скажут в Европе?», если бы не подстраивались под «союзников», если бы… да много всего, но история не знает сослагательных наклонений, возможно, к счастью.
— А в вашем мире есть такая страна «Ниитон»? — старательно выговаривая звуки, сменила тему нэка, явно почувствовав моё изрядно подпортившееся настроение.
— Как, ещё раз?
— Ниитон, — повторила девушка. — Ещё я читала название «Страна Ямата».
— Страна Ямато? Япония? — моргнул я, отметив, что проговаривала она действительно вот эти звуки, отличающиеся от фонетики местного языка, который я рефлекторно переводил для себя.
— Да, наверное. По легендам, это место, из которого приходят Герои. Ты знаешь что-то о нём? — наклонила голову вбок котейка.
— Ну… я не могу гарантировать, что ваши герои приходят из той же Японии, что и в моём мире, — скорее уж сто процентов «не той», ибо мой мир всё же не анимешный… Хотя, может быть, при переносе их так же, как и меня, форматирует?.. — но страна с таким названием и преимущественно черноволосым населением у нас есть. Это мелкое островное государство, но одно время ребята были очень гордыми и чванливыми, считая всех не-японцев второсортными существами. Большую часть истории они вели изоляционистский образ жизни, сильно отстав в прогрессе от всего остального мира, а после того, как их разок грабанула небольшая эскадра одного из наших основных противников, обиделись и попытались всех догнать. Закупили оружия у самой технически развитой страны мира на тот момент, взяв на себя перед ней кучу обязательств, и провели ряд относительно успешных войн против почти таких же отсталых народов в своём регионе, пару раз даже с нами воевали.
— И-и-и… как?
— В первый раз — относительно удачно. Тогда у нас был большой кризис власти, потому как верхушка уже прогнила насквозь и на трон взошёл абсолютно некомпетентный дурак, свято верящий в строго обратное, да и на носу висела война с гораздо более опасным и близким врагом, к тому же самим японцам сильно помогали все, кто только могли, так что пришлось отдать им ряд восточных территорий. Зато сорок лет спустя мы за пару месяцев перемололи их самую мощную сухопутную армию, сбросили с континента и уже готовили десантную операцию на острова, в результате чего им пришлось срочно сдаваться нашим союзникам по той войне. После этого они стали куда как более мирными и покладистыми, но чужаков всё равно не любят… сильно.
— Понятно… Знаешь, то, что ты рассказал о становлении своей страны, действительно похоже на то, как было у наших эльфийских королевств в самом начале, если верить легендам…
— А потом начались вторжения демонов и пришли герои, которые стали помогать людским государствам? — понял я, к чему она клонит.
— Да. По легендам, некоторые герои относились к эльфам… не очень хорошо. Как и к кшарианцам. Хотя эльфы всё-таки смогли сохранить несколько своих стран, пусть они и небольшие.
— Дай угадаю, гаремы из рабынь? — что за японец не мечтает навесить рабский ошейник на анимешную эльфийку или кошкодевочку?
— Угу… — невесело кивнула она, глядя перед собой.
— Н-да, похоже на наших японцев, — поднимаю глаза к небу.
Не то чтобы я, чисто по-мужски, не мог понять животные инстинкты к разврату и доминированию, а также был так уж сильно против идеи получить парочку прям совсем личных и своих фигуристых эльфиек и кошкодевочек, но… Но всё-таки одно дело — влажные фантазии, которые ты придерживаешь при себе, и совсем другое — реально подобное воплощать в жизнь. Мне как-то больше нежность в отношениях импонирует, а не насилие, да и просто осознавать, что ты теперь живёшь в реальности, где вот такое творили, творят и будут творить дальше, независимо от твоих желаний… Не самое приятное чувство. Нет, понятно, что и в моём родном мире подобного творилось с избытком, даже в двадцать первом веке, но в моё время это всё-таки уже было преступлением и далеко не нормой, здесь же, судя по всему, это как раз норма…