— Это больше, чем просто сплетни в высших кругах, — я не хотел и на секунду останавливаться для разговора с ней. — Ты его жена и ты точно знаешь, что он задумал.
Я помню, что по мнению Риты, Шелли не очень счастлива в браке с Бёрнсом. Но он уже два раза пытался убить меня. А она не перестала быть его женой. А вдруг это какой-то хитрый ход или западня? Лишняя осторожность и здоровый скептицизм никогда лишними не будут. Я не мог позволить себе довериться ей только потому, что она оказалась здесь и не прирезала меня. У всего есть мотив и у этого поступка как минимум есть двойное, а то и тройное дно. Вот только мне не нужны эти загадки и лишние проблемы.
— Макс, но я не знаю ничего о его планах, — сказала она, сокрушенно покачав головой. — Но обязательно все выясню.
— Разве? — фыркнул я. — Предполагается, что жена дуэлянта должна быть в курсе всех его дел и помогать ему.
— Он… — Шелли запнулась и прочистила горло. — Он мне ничего не рассказывает. Велит только управлять поместьем. Похоже, он ведет свои дела не очень честно, раз не хочет, чтобы я вмешивалась в них… так что…
— Значит, ты здесь для того, чтобы выяснить, что он задумал? — я приподнял бровь.
— Я знаю, что он собирается убить лорда Рамзи, — ей пришлось повысить голос, чтобы перекричать шум волн, начался прилив. — Но как именно он планирует это сделать, мне не ведомо!
Я резко остановился и повернулся к ней лицом.
Собирался сказать ей в ответ что-то резкое, но тут закашлялась Рита и сильно задрожала в моих объятиях. Благо мы уже вышли от линии воды, и сейчас стояли на песчаном берегу.
— Рита? — я опустил ее на землю. Потрогал ее кожу, она была горячей, несмотря на то, что в подземелье было прохладно, а одежда на ней была влажной. Как собственно и на мне. У неё лихорадка. И что делать? Я вот не помню, что бы здесь что-то говорили об парацетамоле или ибупрофене. И как снимать жар? Капустный лист прикладывать на лоб? Только вот мы с ней на берегу. И до города ещё пилить и пилить, да и там нас не ждут с распростертыми объятиями.
Шелли опустилась на колени рядом с нами, сняла одну из перчаток и потрогала Ритин лоб. От ее кожи исходил легкий аромат кедра.
— Я ничего не понимаю, проклятие было снято, — бормотал себе под нос. Простыла? Простуда или это что-то серьёзнее?
— Она устала и слишком долго была в этой мокрой одежде, — заметила Шелли и достала флакон из кармана бордового плаща. Прозрачный сосуд был наполнен жидкостью сиреневого цвета и закрывался крышкой с маленькой пипеткой. — Нет ничего удивительного в том, что она заболела в таких условиях.
— Что ты делаешь? — я схватил Шелли за запястье, отводя руку с зельем, которое она уже поднесла к губам Риты.
— Это поможет справиться с лихорадкой.
— Почему я должен тебе верить? — я уже начал злиться и с каждой секундой всех хуже и хуже себя контролировал. — Чего ты вообще от нас хочешь?
Внезапно поведение Шелли изменилось, ее запястье обмякло в моей руке. Изумрудно-зеленые глаза утратили сияющий блеск, она просто сидела и смотрела вдаль.
— Желание, — торжественно изрекла она. — Это и есть настоящее проклятие, не так ли?
В тот момент она казалась мне сломленной, броня ее гордости и невозмутимости дала трещину и позволила заглянуть глубже. Я увидел в ней печальную, уставшую женщину. Этот краткий экскурс в глубины ее души немного сбил меня с толку. Стало неловко за агрессию, которую я выплеснул на нее.
— Почему ты здесь? — спросил тихо.
Словно вспомнив, где она находится, Шелли встрепенулась и разогнала навязчивые мысли, поглотившие ее с головой. Она без страха встретила мой сверлящий взгляд.
— Я здесь, потому что ты тот единственный, кто действительно может мне помочь.
Я нахмурился и отпустил запястье Шелли.
— Уверен, что у нас с твоим мужем скоро состоится дуэль, — сказал ей прямо.
— Да, — прошептала она, опустив взгляд.
— Он может убить меня.
— Может, — согласилась она.
— Но и я могу убить его.
— Возможно, — снова подтвердила мои слова Шелли.
— Что бы ты чувствовала победи я его в поединке?
— Если бы ты убил его? — уточнила она. Утвердительно кивнул ей в ответ. — Я всего лишь женщина. Трофей и собственность, а у вещи, — не может быть чувств. Ей они не позволены.
— Если я убью его, ты станешь моей, — продолжал развивать эту тему.
— Если победишь, так и будет, — в ее глазах начинал разгораться огонь.
— Но тебе не позволено испытывать какие-либо чувства? — я наконец-то понял правила этой игры.