— Во время северной смуты.
— Но, они же…
— Я не хочу об этом говорить, — перебила Камилла.
Авилина посмотрела на управительницу с интересом, но не решила расспрашивать. И продолжила уплетать хлеб с сыром. Про похлёбку она и вовсе забыла, видимо по душе не пришлась. Камилла и сама бы побоялась это есть.
К теме родителей она всегда относилась с осторожностью, особенно если дело касалось политики. Когда кто-то узнавал, что управительница Центральной провинции родилась в бедной семье без собственного дома и земли, сразу начинали по-другому вести разговор. И в данном случае информация могла бы дойти и до мамы Авилины. А ведь, император надеялся, что Камилла всё же наладит связь с Палеонессом и правящей династией. Вскоре на трон должна будет взойти дева Альферия, жена Освальда, а к ней нужно будет относиться с осторожность. Слухов вокруг супруги принца Освальда ходило очень много и не все из них благоприятные.
— Самое смешное во всём этом то, что недавно в Алкории и за её пределами усилили меры безопасности, — сказала Авилина, отпив из своей кружки. — Отец не просто так лично дал это распоряжение. Девы ходили по округе, и ближайшим городам, собирали сведения о культе вечных, расспрашивали у местных, кто что знал или видел кого-то подозрительного. Докладов, прошений и обвинений было очень много и людей начали массово ловить, а потом разбираться. Пошли судебные процессы и тяжбы. И даже подруга, жившая со мной в одной комнате, упоминала, что схватили кого-то из её знакомых. Но, недавно отцу сообщили об обвинении в сговоре с культом дворцовой главы тайной канцелярии. Это сделал какой-то парень из Солнечных равнин, поселении возле города для богатеньких. Утверждал, что дева Талия уже давно была тайным сторонником культа Вечных. Обвинение очень серьёзное. За такое и самому можно угодить за решётку. Но у него были доказательства. И в ту ночь, когда это произошло, деву Талию посадили в темницу прямо во дворце, ожидая дальнейших приказов отца. А он решил дождаться меня.
Камиллу заинтересовала эта история. Похоже, эта была последняя встреча Авилины и отца перед смертью.
— И что было дальше?
— Он повел меня в темницу, не сказав ни слова, — продолжила принцесса. — Когда я увидела там деву Талию, которую знала много лет и которая была преданна отцу, решила, что это какая-то ошибка. Но папа велел пыточному мастеру подготовить инструменты. Я осталась стоять у камеры. Наблюдать за пытками не хотелось, да и они запрещены в Палеонессе, но папа решил, что я должна это видеть и всё происходило, как должно. Сказал, что своих врагов нужно знать в лицо. И пока я стояла у камеры, дева Талия заговорила со мной. Сказала, что у неё есть дочь, моего возраста, которая учится в Военной Академии и тоже хочет стать девой. И если её схватят, то будут пытать и убьют, как и её. Я всегда знала, что она жила одна в этих Солнечных равнинах. Но знаешь, она говорила правду. Я чётко это увидела по глазам.
— И ты смотрела, как её пытали? — с интересом спросил Камилла.
— Нет. Я не знала, что думать и растерялась. А дева Талия воспользовалась этим, как-то дотянулась через решётку, схватила меня за волосы и сорвала с шеи кулон с ядом. Уже через мгновение она умерла. Клетку даже не успели открыть. Отец, конечно, был в ярости. Я подвела его и знала это. И, даже после всего продолжала говорить, что это ошибка и дева Талия, служившая у нас много лет, не могла быть заодно с культом. Он не слушал. А утром его убили.
Авилина заметно загрустила, вспомнив про отца и последнюю ночь с ним и перестала есть. Если всё сказанное действительно так и было, она ещё и считала себя виноватой в случившемся дворцовом перевороте. Пойманного изменника можно было бы пытать прямо ночью, узнать имена остальных предателей во дворце и на утро уже всех изловить. Сложный выбор пал между совестью и жизнью врага. Впрочем, и выбора то у неё не было, пойманную женщину собирались пытать в любом случае. И пытки не были бы быстрыми. Это в Гальраде достаточно какой-нибудь заключённой девице увидеть оральную грушу и признаться во всём содеянном и не содеянном. А Палеонесские девы, по слухам, могут переносить многочисленные телесные мучения и их этому даже учат в Академии.
— Когда меня схватили культисты, я, наконец поняла, что ошибалась, — тихо сказала Авилина. — Что всё это время его опасения были правдой.
— Как они вообще смогли убить принца? — спросила Камилла, желая узнать, что думает Авилина. — Там же кругом должна быть охрана.
— Люди культа проникли во дворец уже давно. Не только дева Талия, но даже и человек, который учил меня владеть оружием был заодно с культом. И много кто среди послушниц и дев во дворце. Но убить отца мог только благословлённый. И я, кажется…
Она остановилась на полуслове, увидев быстро приближающегося от самого входа Дориана.
— Я нашёл нужный корабль, но он скоро отходит, — доложил он. — Нужно поторопиться.
Принцесса Авилина молча встала, вздохнула и последовала за Дорианом. Камилла глотнула поданного пойла и почувствовала горьковатый, жуткий вкус. Поморщившись, она поспешила следом. Дориан заранее распорядился людям ордена оставаться в заведении. На корабле не должны были знать, что в Палеонесс плывёт принцесса из Алкории. Да, и одета она была как раз как подобает юной девушке из не очень богатого, но видного сословия. Подойдя к кораблю проводить Авилину, Камилла как раз кстати вспомнила:
— Когда разберёшься со всем и Дьюк вернётся домой, мы с Амелией хотели попросить тебя приехать и показать, где находится Орден Святой Вианоры. Недавно я узнала, что там находится человек, которого мы уже очень давно разыскиваем.
— Какой-то враг? — напряглась Авилина.
— Нет, родственник Дьюка. Отец его.
— Что ж, тогда обязательно, — пообещала Принцесса. — Как всё уляжется, сразу тебе напишу и приеду.
Авилина как-то неловко обняла управительницу напоследок, и та не стала отстраняться. Всё-таки через некоторые препятствия им уже довелось пройти вместе. И самое важное было ещё впереди. Авилина могла стать сильным звеном в пользу Амелии перед советом старейшин и престолонаследием. Кто знает, как всё обернётся? Время идёт и нужно наращивать силы.
Камилла проводила глазами принцессу Авилину на борт и мысленно попросила Малеона доставить её домой в целости и сохранности.
Глава 21. Солнечные равнины
Дьюк привык думать, что всё обойдется и беды проходят стороной с тех пор, как узнал о благословлении. Даже Камилла это сразу заметила и предупредила, что к играм со смертью стоит относиться с осторожностью. Только Дьюк с детства считал себя человеком, которому уготована особая судьба. Величие. Вот и доигрался: попал в плен, чуть было не погиб, а теперь ещё и благословение работает таким образом, что кто угодно может убить кого угодно. Правила игры меняются на ходу. Их меняют люди, что пишут историю. Вот почему вселенная благоволит таким, как дева Альферия. Слова Мариуса Грайли заставили всерьез задуматься, пересмотреть кое-какие взгляды и впредь вести себя осторожней.
Одно можно сказать наверняка — смерть в плену, если бы она случилась, не была бы напрасна. Дьюк променял себя на Амелию и сделал бы это снова. Его личный долг защищать тех, кто дорог, пусть даже ценой собственной жизни. Камилла и Амелия прекрасно жили бы дальше и без него. Захватили бы власть, нашли бы достойных и благородных мужей, купались бы в золоте и серебре. Но, если бы в Алкории, не дай Малеон, убили бы Амелию… Камилла могла бы добиться и объявления войны и Гальрад с Палеонессом рассорить и много чего ещё несуразного сделать.
Но, всё обошлось, как всегда. Какой-нибудь мудрец сказал бы, что это жизненный урок и в следующий раз не нужно лезть на рожон. Такие враги, как Мариус Грайли и культ вечных очень опасны.
— Даже не верится, что мы выбрались, — радовалась Кларисса. — Скоро будешь дома, Дьюк Альбер.
— Жду не дождусь.
Похоже, она над чем-то всерьез задумалась, но не знала, как об этом сказать. Долгая история, собранная по кусочкам почти что сложилась в голове у Дьюка. Он понимал, что люди, захватившие дворец устроили дворцовый переворот, потому что Кларисса убила принца Освальда и выпустили какого-то парня из темницы дворца. А принцессу Авилину, близкую подругу девушки, пытали ради прихоти и отдали прибывшим гостям. Остаётся самое главное, то, что движет всей этой историей — мотивы. Целью культа была не нажива и не смена власти. За принцессу Авилину можно было бы выручить гору золота, а принц Освальд вряд был так неугоден Палеонессу, что пришлось его убивать. Остаётся только Стылая земля… та самая единственная ниточка, которая никак не выходила из головы. Североземцы, вторгнувшиеся много лет назад в Северную провинцию и люди во дворце принца Освальда связаны друг с другом. Вот, что не даёт покоя.