Ну а так как это был окурок Спарка, то и последнее на его счёт слово за ним, и Гилмор больше ничего не говорит, и сдержанным на эмоции шагом (а его так и шатало их проявить), выдвинулся на выход. Куда вслед за ним, со всё той же обстоятельностью хода, пошёл и Спарк. И так они шли до тех пор, пока не достигли первого перекрёстка пути.
– Ну, мне, к сожалению, направо. – Непонятно к чему так сказал Гилмор, глядя на Спарка. На что Спарк, немало озадаченный этим заявлением Гилмора, – что всё это значит? – всё же сумел удержаться от так и напрашивающихся вопросов по этому поводу. При этом ему не просто сдержалось, а он сумел по-своему поддеть своего соперника.
– А меня, как я понимаю, ждёт путь без сожалений. – Полувопросительно сказал Спарк. На что Гилмор внимательно на него посмотрел и с видом обречённости, сказал. – Но не без шишек.
– Ладно, ещё увидимся. – Кидает на прощание слово Спарк.
– Смотри не напророчь. – Усмехнулся в ответ Гилмор.
После чего каждый из них идёт своим путём. Ну а как только они расходятся, то вскоре теряют друг друга из вида. А как только они таким образом обрадовались, то только тогда они уже позволили себе прислониться к стеночке, чтобы привести себя в чувство, а уж вслед за этим, броситься наперегонки со всеми, кто был наслышан о спешащем генерале, и само собой, заинтересован в том, чтобы прибыть в кабинет президента первым.
И уж будет лучше оставить в покое и совсем не упоминать о том, какими путями и как добирались до кабинета президента все эти заинтересованные лица – часто спотыкаясь и отдавливая себе ноги вместе с языками и, при этом демонстрируя полную невозмутимость и не заинтересованность в том, что вокруг с ними и окружающими происходит (а это первый признак их нетерпения) – а лучше сразу пройти до самих дверей президентского кабинета, вслед за довольно странно идущим к этому кабинету Гилмором. И этот Гилмор, используя наработанные годами методы ведения скрытного наблюдения и другие секретные натоптыши, много кого на своём пути к кабинету президента попытался обмануть и насчёт себя ввести в заблуждение. Правда все они, те, кого он попытался ввести в заблуждение или обмануть, почему-то после встречи с ним, все до единого говорили одно и тоже, – и кого он хочет в вести насчёт себя в заблуждение, я всегда знал, что он полный придурок.
Но Гилмор об этом не знал, да и считал по-другому. И он в зависимости от попавшегося ему на пути лица, строя себя или из себя, то полную невменяемость, к которой склонны увлечённые одной мыслью люди-философы, то демонстрируя всем собой свою огромную значимость, со своей неприступностью лица, – тьфу на вас всех и лучше не подходи, – а в исключительных случаях и принципиальность – куда хочу, туда и буду смотреть, хоть на твои, хоть на свои ноги и грудь – таким образом и добрался до кабинета президента. Где и натыкается, сейчас и уже и не поймёшь, на чьё пророчество, но вроде бы на Спарка. Который, конечно, на всё имеет свой взгляд, и он, заметив Гилмора, ясно говорил. – Накаркал.
Ну а как только все эти заинтересованные силы, собрались вместе с собой и с духом, то они и заявились к президенту с претензиями на вопросы. Где главный из этих вопросов стоял упрёком в их лицах. – Почему, вы, Мистер президент, столь не предупредительны ко всем и в частности ко мне, когда как ко всяким генералам, не просто испытываете предубеждения, а вы их предпочитаете всем остальным?
Ну а Мистер президент, теперь вынужден оправдываться за то, что он и не делал. А ведь он сам президент и так сказать, отвечает за свои действия только перед избравшим его народом и больше не перед кем, и ему вдвойне сложнее себя сдерживать, видя эти, до чего же нервные, как хочется по ним пройтись правдой-маткой, лица, так не сдвигаемо с одной мысли ждущие от него объяснений. И, конечно, у Мистера президента в голове возникает одна другой хлеще фантазии, как поддеть этих великовозрастных, и вроде бы с виду не глупых господ, которые каждому слуху верят и по первому зову, сломя голову несутся сюда, чтобы узнать – верно ли всё то, что ему в курилке сказали.
– Обрадовать их что ли, войной или хотя бы бомбометанием. – Подумал Мистер президент, через прищур глаза посмотрев на ждущих его слова глав силовых ведомств и блоков. – Пожалуй, это их и вправду только обрадует. – Засуровил во взгляде Мистер президент, не собирающийся давать лишнего повода для радости всем этим дородным физиономиям, которые, судя по их наполненности, вполне были довольны своим занимаемым местом и самими собой. – А как можно добиться прорывных изменений, если отвечающие за эти изменения, итак всем довольны? – И тут Мистера президента при их виде посетила очень-очень здравая мысль.