А так бы они (главы спецслужб) и сами давно столько прекрасных представительниц женского пола ввели в состав вверенных им подразделений, что, пожалуй, пришлось бы штат их подразделений непомерно раздувать. Правда узнай о такой их самодеятельности их жёны, то они бы точно такого …безобразия (самое допустимое из тех слов, какими бы они наградили это всё бл**о) не потерпели – ведь они и сами, так сказать, бывшие подчинённые, у которых теперь уже в подчинении находятся сами их бывшие командиры, и они отлично знают, на что способны все эти подчинённые, смотрящие на тебя, командира, с придыханием и с широко открытыми глазами.
Но времена нынче больно требовательные к равноправию, и командирам и их командиршам, хошь, не хошь, а приходится следовать его требованиям и разбавлять свои чисто мужские подразделения представительницами прекрасного пола. Правда командирши командиров этих служб и здесь приложили свою руку, настоятельно рекомендуя брать на службу самых невзрачных и малопримечательных претенденток. – Их и маскировать легче. – Достаточно убедительно аргументировали свой выбор командирши. И даже становится непонятно, как они так просмотрели Джейн, которая со своими броскими внешними данными, при виде которых так и бросало в дрожь всю мужскую часть комиссии по зачислению в ряды спецслужбы, совсем не имела шансов быть зачисленной в состав этого спецподразделения, одной из специальной секретной службы.
Наверное, просмотрели. А может быть, командирши успокоились, когда увидели, кого зачисляют в штат спецслужбы – невыносимо на неё смотреть без другого рода содрогания, до чего же противную Скарлетт (назло врагу, так её прозвали), что ей для того чтобы замаскировать этот её вызов всему контрпродуктивному мужскому полу, уж точно никакая маскировочная краска не поможет. И, возможно, что как раз этот её устрашающий вид, так повлиял на командирш, что они, испугавшись за себя (может это какая-то зараза), всё побросали и, бросившись к зеркалам наводить на себя краску, таким образом, без предварительного просмотра и пропустили мимо себя эту Джейн.
Что же касается Джейн, то, как только на неё, а вернее, в неё, было помещёно это микроскопическое спецсредство, и надо было проверить качество связи, то Джейн в очередной раз убедилась, насколько она была права по поводу этого Слоуна. И этот Слоун, вместо того, чтобы нейтральным, мало заинтересованным голосом начать отсчёт: «Раз, раз, это проверка связи», – берёт и задерживает своё, и заодно дыхание Джейн, которая со смешной выразительностью лица стоит на месте и так внимательно ко всему вокруг прислушивается. А когда она начинает понимать, что тут дело не в самой связи, а в чём-то другом, то тут-то этот Слоун, на неё и обрушивает свой сарказм. – Что. Ждёшь, не дождёшься, и как я слышу, с придыханием желаешь услышать звук моего голоса?
Отчего покрасневшую Джейн всю нервно передёргивает, и она уже готова словесно взорваться, для чего она смотрит в сторону оперативного штаба операции, всё сплошь состоящую из представительных господ офицеров и среди них нет ни одной дамы. Но вид этих храбрецов, всегда таких смелых за чужими спинами, и с таким внимательным любопытством на неё смотрящих, и так и ждущих от неё чего-то подобного истерического, – они все заодно, и только этого от неё и добиваются, – удерживает Джейн от набежавших горлом эмоций, и она только согласно им кивает, мол, связь обнаружена.
Но вот почти что все подготовительные этапы пройдены, и сейчас Джейн, миновав все те, стоящие на её пути к цели заслоны в виде контрольно-пропускных пунктов, уже стоит лицом к лицу у последнего препятствия в виде грозных сотрудников службы безопасности, которые с неприкрытым недоверием взирали на каждого допущенного досюда человека. А что поделать, такая у них служба, никому, и иногда и себе нельзя верить, пока спецсредства, тот же металлодетектор, не убедят их в обратном.
И этот представший перед ними человек, с виду вроде самый простой турист, вполне возможно, что на самом деле и не таков, а он, как уже потом выясняется, имеющий скрытные намерения противник всего и вся, а особенно установленных порядков, в которые он так и стремится своей рукой внести радикальные изменения. И его только впусти на порог дома и там оставь без присмотра, так он на стене напишет нехорошее слово «Здесь был Леопольд», прихватит какой-нибудь сувенир на память, – да тот же окурок, который вице-президент бросил мимо урны, – ну и ещё много чего непотребного. А если же всё-таки внимательные взгляды за ним сотрудников безопасности удержат его от этих вандальских действий, то он всё равно на этом не успокоится и постарается оставить о себе душещипательное воспоминание, пустив зловонные газы.