– Я пока не решил.
– Отчего же? – На миг, только на миг, я заметил, как изменилось его лицо. Оно стало полупрозрачным, и сквозь него проступил какой-то иной образ. Будто трафаретную бумагу наложили на картинку, но обвели немного неровно, и вследствие этого нижний рисунок проявлял свои черты – мутные и нечеткие, но все-таки видимые глазу. Нос вытянулся и стал гораздо шире, лицо удлинилось, вместо глаз показались какие-то черные бездны, а сверху… Боже, я схожу с ума… Сверху выросли рога. Но через пару секунд странное видение пропало. – Вам не нравится наш продукт? Нам важно любое мнение, критика приветствуется.
– Я пока не определился. Видите ли, для нас, жителей Быловременья, это довольно непривычно. – Такая же ложь, как и до этого, ибо я на сто процентов «определился» и «решил». Решил отказаться, конечно. Просто ему сейчас необязательно знать об этом. Когда ты в стане врага, незачем лить масла в огонь. Ты этим же огнем и обожжешься.
Черт побери, я стал говорить афоризмами, как старуха!
– Эх, ваше Быловременье… – Арсений Арнольдович насупился, и образ мертвого козла снова проступил, на этот раз ярче и дольше. У меня затряслись поджилки, мне казалось, это существо сейчас набросится на меня. Я даже ткнул Степаныча под бок, чтобы убедиться, что он тоже это видит. – Вы там такие отсталые… – Он еще какое-то время с ненавистью отзывался о моей маленькой родине, пока я не повысил голос, перебивая его:
– Да, в Быловременье есть свои недостатки, как и везде, но мы любим его, мы там родились.
Теперь пришел черед Степаныча пускать локти в ход. Однако Арсений Арнольдович никак не среагировал на то, что какой-то безымянный журналист прервал его пламенную речь. Напротив, козел ушел, оставив нам симпатичного интеллигентного мужчину трудноопределяемого возраста. Если борода все-таки седая, я бы сказал, что ему пятьдесят, но хотелось дать меньше. Лицо без морщин, однако кожа поблескивает, и я бы даже решил, что это театральный грим или женский тональный крем, но мужики же так не делают? Хотя это Палитра, черт их всех знает… Ну или Сатана…
– Буду рад услышать ваше мнение по завершении пробного периода. Вам представится возможность заполнить анкету. Вас ведь не затруднит заполнить ее, не так ли?
Мне полагается кивнуть или ответить «да», но я этого сделать не могу. Пока я подбирал варианты (сказать: «не затруднит»?), Степаныч ответил за меня:
– Я прослежу, чтобы он заполнил.
– Хорошо. А теперь прошу извинить меня, мне нужно работать. Наш идейный вдохновитель Филипп ответит на дальнейшие вопросы. Всего доброго.
Нас не пришлось уговаривать, уже через пять секунд мы оказались в коридоре.
– Какой кошмар, – жаловался Степаныч в лифте. – У меня руки трясутся. Видал?
– Видал. Главное, что вы отказались от пробного периода. Какие они тут ловкие все! Пришли брать интервью, а они свой продукт подсовывают!
– Ну, этого я как раз ожидал…
Хотел я напомнить шефу, как он стушевался на мгновение, но не стал.
Филипп оказался совой. Не простой, а в квадрате или даже в кубе. Когда нам сказали, что раньше пяти не стоит и соваться к нему, мы оба решили, что речь идет о семнадцати часах. Но нет. Пять утра – это для него поздний вечер, когда он может отвлечься от работы и поговорить пару минут с кем-то перед сном. Мы решили, что для нас пять утра – это будет завтрашний день, ибо сегодня нас очень рано подняли, поэтому договорились пораньше лечь спать. Однако Степаныча понесло. Он заметил бар на пути к нашему номеру и пригласил туда Кобру. Та сказала, что освободится в семь вечера, в общем, не знаю, когда Степаныч ляжет спать, но, похоже, сегодня в номере я ночую один.
Я лег в одиннадцать, но сон, по обыкновению, не шел. Я подошел к большому окну, которое занимало практически всю стену спальни, и поднял жалюзи. Наш номер располагался на первом этаже, окно выходит на парковку. Хоть уже стемнело, но видно как днем. Фонари просто парят в воздухе повсюду, как большие светлячки, от них невозможно спрятаться, уйти в тень… Возможно, это хорошо. Преступникам тяжело творить свои черные дела, когда твое лицо отчетливо видно всем вокруг, даже случайным наблюдателям из своих квартир. Но иногда ты видишь то, чего не хочешь видеть…
Через дорогу от парковки располагался небольшой сквер, представляющий собой, по факту, одну лишь тропинку, окруженную с двух сторон клумбами и дохлыми деревцами. Вдоль всей этой тропы в одну шеренгу стоят местные зомби и глазеют в мое окно!