Мужчина, сидящий напротив, заговорил, и я удивился, насколько высокий у него голос, ему, громоздкому толстяку с тяжелым подбородком, совершенно не подходящий:
– Потом мы запустим вирус, который через твой палитроник передастся всем остальным.
– У палитроников есть своя сеть? Они связаны между собой?
– Нет, они связаны через спутник. Ты же знаешь, что такое интернет? Компьютеры, подключенные в сеть, обмениваются информацией. При желании можно добраться с любого девайса до любого компьютера, если он подключен к Сети. Так же и здесь.
– Понял.
– Есть еще вопросы? – спросил Кирилл Матвеевич.
– Да. Почему вы не сделали этого до сих пор? – Видя выражение непонимания, я уточнил: – Я ведь спокойно оформил на себя пробный период. О его официальном запуске было сообщено заранее, и вот уже две недели идет оформление пробного периода любому желающему. То есть зачем вам я? Вы же и сами могли это сделать.
Они переглянулись.
– Миша, – заговорил выпускающий редактор под прикрытием, – ты понимаешь, насколько таинственна наша организация? Палин контролирует абсолютно всё в своей стране и практически всё на нашей территории, но он до сих пор не знает, кто такие старейшины. Людей, оформивших пробный период, ставят на учет. Ты же предоставлял все свои документы, так? – Я кивнул. – Мы не можем так рисковать.
– Ясно. Вопросов больше нет.
– Если ты боишься в это влезать, – заговорила Кристина Анатольевна, – мы поймем. Здесь не Палитра, не диктатура, никто никого не заставляет. Только пойми, мой мальчик, мы тебя искали довольно долго, и сколько мы еще будем искать такого же, большой вопрос.
– Я согласен помочь. Давайте свергнем Палина и разрушим Палитру. Только что потом?
– Будем взращивать новое государство, – удивилась пожилая леди моему вопросу. – Это же естественно. Не разрушив старое, нового не построить.
Не скажу, что я был в восторге от услышанного. Все революции начинались с таким лозунгом, и сколько невинных жизней это в итоге сгубило! Но у меня нет выбора. Вся огромная страна, включая Быловременье, на девяносто девять с половиной процентов состоит из зазомбированных людей. Как там Кирилл Матвеевич говорил? Одержимых? Ну вот. Зомбиапокалипсис во всей красе. Даже мою мать сделали одержимой!
– Когда мы хакнем палитроник, что произойдет с теми, кто уже превратился в зомби?
Они снова переглянулись, и мне это не понравилось.
– Мальчик мой, никто, увы, не знает.
– Будем надеяться, – заговорил толстяк, – что многие станут нормальными, адекватными людьми. Но, как мне думается, не все. Зависит от степени зомбированности. Если мозг уже, грубо говоря, превращен в кисель, то чему там восстанавливаться? Но если программа не успела сильно навредить человеку, то я это рассматриваю как выздоровление после вируса гриппа.
– Приступайте, – велел Кирилл Матвеевич, и оба мужчины подошли ко мне.
Один из них включил компьютер, второй начал тыкать мне в уши какие-то жесткие провода.
– Читал я у Ремарка, – решил я отшутиться по вине наступившего дискомфорта, – про такую пытку – раскаленную проволоку вставляли в уши. А я ведь думал, что мы подружились!
Раздался недружный смешок с двух сторон. Кристина Анатольевна поднялась и вышла, сказав, что ей нужно покормить пса, а Кирилл Матвеевич начал расхаживать перед столом, косясь на нас и будто бы мысленно подгоняя. Впрочем, я тоже этим занимался, в смысле подгонял, не ходил, а то это реально неприятная процедура.
Наконец все было закончено.
– Отлично. Мы идем работать. – С этими словами «айтишный отдел старейшин» в составе двух человек нас покинул. Возможно, двое – это те, кто мог присутствовать сегодня здесь, а сам отдел значительно больше, узнавать я не стал.
– Что теперь, Кирилл Матвеевич?
– Называй меня Кирилл и давай на «ты».
Странно, когда это предлагал шеф, мне не хотелось этого делать. А в разговоре с Кириллом я и сам пару раз едва ему случайно не «ткнул».
– Хорошо.
– Сейчас мы просто будем ждать результатов. Если ребятам что-то еще понадобится, мы должны это сделать. Я пока могу ответить на твои вопросы.