Троллейбус тронулся. Я вначале смотрел в окно сбоку, затем снова перевел взгляд в лобовое стекло и… Что за черт?! Водитель так и пялится на меня. А троллейбус едет!
– Эй! – крикнул я ему в бешенстве. – Смотри, куда едешь! Не мешок с картошкой везешь!
Но троллейбус продолжал ехать вперед наудачу, им никто не управлял. Шофер, немолодой усатый мужчина, предпочитал пялиться на одного из пассажиров.
С улицы доносились яростные звуки клаксона. Спятившему троллейбусу (точнее его водителю) уступали дорогу, понимая, что что-то не так. Хорошо, до первого поворота или светофора мы так доедем. А дальше?
– Ты слышишь меня?! – крикнул я в очередной раз водителю, потом вдруг до меня дошло: у него, наверно, приступ! А может, он вообще умер? Умирают же люди с открытыми глазами. Он ведь даже не моргает. Хотя, по идее, его мышцы должны были расслабиться, голова бы свесилась на грудь… А он продолжает зырить!
Я вскочил в возмущении и обернулся на других пассажиров, чтобы попросить о помощи. Они, наверно, не заметили, что что-то не так… Смотрят в боковое окно и не понимают, отчего все кругом сигна…
Я запнулся на середине собственной мысли и так не сумел ее додумать. О нет, пассажиры вовсе не уставились в окно, как я решил вначале. Они внимательно смотрели на меня. Все. Каждый. С тем же пустым и жутким выражением, как и водитель. Как и мои соседи. Как и Петька-алкаш.
– Останови… – прошептал я, неотрывно глядя на них в ответ. Поняв, что водитель не услышал меня, я заорал во все горло: – Останови сейчас же!! – и кинулся к дверям. Но троллейбусы не останавливаются просто по дороге, я знал это. Мне повезло, что следующая остановка была как раз перед поворотом и светофором. Я прилип к стеклу, мысленно подгоняя дверь открыться поскорее. Я смотрел на улицу и молился, чтобы мы не разбились, чтобы я доехал до остановки целым и чтобы проклятый троллейбус выпустил меня из своего нутра… Я чувствовал себя маленькой неудачливой рыбешкой, попавшей в пасть огромного кита.
Троллейбус затормозил, двери открылись. Я вывалился из него, со всего маха врезаясь в хаотичный поток людей, жаждущих запрыгнуть на борт. Я хотел их предупредить, но не мог. Все еще чувствуя себя рыбой, я беспомощно открывал и закрывал рот, не в силах произнести ни слова. Все смотрели на меня с ужасом и недоумением. Наконец, отдышавшись, я обернулся. Троллейбус уже тронулся в путь и начал плавно вписываться в поворот. Пассажиры – кто сидел, кто стоял. Кто-то разговаривал, кто-то весело смеялся. И никто не смотрел на меня из окон. Боже, я схожу с ума…
Тряхнув головой, я пошел пешком до остановки трамвая, подставляя голову грибному дождику и радостно повизгивая, как щенок, которого впервые вывели на прогулку. Мне нужно освежиться. Я лучше буду мокрым, но здоровым, чем сухим и шизонутым. Что со мной случилось? Тепловой удар? Сегодня вроде не жарко…
Дойдя до сияющей витрины, я поймал свое отражение. Все в порядке. Такой же крупный и высокий молодой человек. Две руки, две ноги. Нормальная одежда. Что происходит? Люди реально на меня пялятся или мне это только кажется? Я огляделся по сторонам. Пешеходы, такие же неудачливые, как и я, проходили мимо, натягивая кофты и капюшоны на головы. С утра светило солнце, не было ни намека на грядущие осадки. Никто на меня не смотрел. Даже когда я попадался на чьем-то пути (что случалось довольно часто, ведь я, как осел, встал посреди дороги), меня просто толкали, но даже не удостаивали взгляда.
– Ладно, я перетрудился, это просто глюки, – сказал я вслух и пошел дальше. Мама права, нельзя так работать. Два дня перед сдачей номера в типографию мы носимся как полоумные с раннего утра до позднего вечера, а то и до ночи. Я почти десять лет в таком режиме живу. И отпуск ни разу не брал еще. Перегруз. Система повисла. Это нормально. – Поэтому надо чаще ходить пешком, особливо под дождем, – закончил я нравоучения опять же вслух и ускорился. Я хотел справиться со своим заданием как можно скорее.
В трамвае ничего странного не происходило. Возможно, причина сего кроилась в том, что машиниста из пассажирского вагона не видно.