— Отдай мне эти коробки, немедленно. — Эван выскакивает из двери и спрыгивает по ступенькам с той же легкостью, с которой я дышу.
Я отворачиваюсь и прячу улыбку.
— Я справлюсь. Просто покажи, куда идти.
Эван хватает потертую лямку рюкзака и разворачивает меня обратно.
— Серьезно? — Его брови взлетают к самому лбу, и он бросает на меня взгляд, который я видела много раз за эти годы.
Я улыбаюсь и ставлю коробки на тротуар, прежде чем позволяю его теплым рукам обнять меня в классической, братской манере.
Может, он и не является моим кровным родственником, но я с полной уверенностью могу сказать, что в жизни не чувствовала себя в большей безопасности. Объятия кого-либо из биологических членов моей семьи никогда не дарили мне того, что дарят объятья Эвана.
— Ты в порядке?
Я отстраняюсь и смотрю в его тёплые глаза, замечая за его спиной движущиеся серые облака. Я киваю, но по тому, как он поджимает губы, становится ясно, что он не купился на мою ложь.
— Ладно, пойдем. Парням не терпится с тобой познакомиться.
Я делаю попытку вернуть себе коробки, но Эван, воспитанный в лучших традициях вежливости, удерживает их высоко над моей головой, пока я не сдаюсь и не переступаю порог моего нового дома.
Каждый шаг по скрипучим половицам хоккейного общежития сопровождается чувством вины.
Я не должна быть здесь.
И все же я здесь.
Учитывая обстоятельства, это было наилучшее решение. Что еще остается девушке, когда она застает своего бойфренда, с которым встречалась целый год, трахающимся со студенткой из сестринства прямо на их кухонном столе?
Жасмин сказала, что я должна сжечь его вещи, но обычно я стараюсь избегать нарушений закона — последнее, что нужно фамилии Дэвис, это еще одно преступление, связанное с ней.
В тот момент, как мы с Эваном поворачиваем налево, я оказываюсь в центре внимания. Жар поднимается по шее и обвивает мои щеки, как змея, пока я стою рядом с ним, уставившись на его приятелей по команде.
Ладно, признаю.
Я не фанатка хоккея.
Я никогда не была ни на одной игре, поэтому не узнаю ни одного из них. И хотя это уже мой второй год в Университете Шэдоу Вэлли, я держусь ближе к научному кругу, а не к спортсменам. Впрочем, как и в школе.
Первый парень встает и медленно подходит ко мне. Я поднимаю подбородок. Он долбаный мамонт. Что он ест на завтрак, черт возьми?
— Привет, Рен. Приятно познакомиться. Я Тейлор.
Он протягивает руку — и я с неуверенностью беру ее, хоть и далека от образа тихой студентки. Как только я пожимаю ему руку, на его лице появляется широкая ухмылка.
— Добровольно вызываюсь быть твоим соседом. Можешь спать в моей кровати.
В комнате раздаются смешки.
Я молча смотрю на него, не понимая, шутит он или нет. Когда он подмигивает, я осознаю, что не до конца представляла во что ввязываюсь, соглашаясь на этот переезд.
— Со мной, конечно, — добавляет он. — Но я тебя не трону.
Эван ставит мои коробки на пол и бьет хоккеиста ростом с почти два метра по голове.
— Я же просил вас, блядь, вести себя нормально. Она моя сестра.
— Нормально? — Другой хоккеист вытесняет Тейлора, быстро проскальзывая передо мной. Он улыбается, демонстрируя отсутствующий зуб. — Как мы можем вести себя нормально, когда перед нами стоит такая красавица?
Большинство девушек захихикали бы и покраснели.
Но я – не большинство.
— Ей только что изменили. Прекратите это дерьмо. — Другой парень отталкивает Беззубика и закатывает глаза. — Я – Салливан.
Его руки ложатся мне на плечи, и вдруг он притягивает меня к своей твердой груди. Объятие приятное, но я не обнимаю его в ответ, потому что, если честно, немного растеряна.
За последнюю неделю моя жизнь круто изменилась. Я умею мастерски уворачиваться от ударов судьбы, но сейчас…
Я чертовски устала.
Эван наклоняется ко мне.
— Мы зовем его Салли, потому что, ну, он выглядит как монстр, но на самом деле он самый добрый из нас.
— Даже добрее тебя? — смотрю на него из-под густых ресниц. — Потому что не каждый бы так просто пустил кого-то из Дэвисов под свою крышу.
Эван морщится, но никак не комментирует мою колкость. Вместо этого он представляет последнего соседа, и к тому времени, как я следую за ним наверх, в свою новую комнату, я уже уверена, что запомнила их имена и сопоставила их с лицами: Тейлор, Грант, Салли и Арчер.
— Комната не слишком большая, но сойдет.
Я смеюсь.
— Это огромная комната и еще более огромный дом, Эвандер. Вы все просто… большие.
Эван запрокидывает голову и громко смеется, после чего ставит мои коробки на пол.
— Не дай им услышать это от тебя. Их эго и так зашкаливает.
— У всех хоккеистов эго зашкаливает, — возражаю я.
Теплая атмосфера наполняет воздух, пока я стою в маленькой комнате с Эваном, на лице которого играет очаровательная, глуповатая улыбка — такая, которую он показывает только тем, с кем действительно чувствует себя комфортно. Я кружусь, оглядывая каждый угол, и с радостью отмечаю, что в стенах нет дыр, в углах потолка не прячутся пауки, и здесь есть настоящая кровать, которая принадлежит только мне.
Та, которую не нужно делить с парнем-изменщиком, и она не засаленная от предыдущих приемных детей.
— Дежавю, — говорит Эван, отступая к двери.
В его взгляде мелькает выражение, которое я могу описать только как облегчение.
— Прямо как в старые добрые времена, — полушутя говорю я. Мои губы кривятся в грустной улыбке.
Эван упирается ладонью в верх дверного косяка, а затем отталкивается.
— Да, но в этот раз никто не сможет заставить тебя уйти.
Он закрывает дверь, и я стою одна, разрываемая между облегчением и тревогой. Если жизнь меня чему-то и научила, так это тому, что когда всё кажется слишком хорошим, чтобы быть правдой, скорее всего, это обман.
4.СТОУН
— Это возможность, которая выпадает раз в жизни. — Я скрещиваю руки на груди, потом снова опускаю. Я на взводе и мне ни хрена не нравится это чувство. Как будто моя жизнь зависит от этого решения, а принимать его будет кто-то другой. — Я должен ехать.