Они подошли к алтарю, и в мерцании высеченных в гнейсовой плите решетчатых знаков ему удалось разглядеть лицо провожатого: разлагающееся лицо мертвеца, подгнившая лобная кость разбита и вдавлена внутрь, зияющая рана сочится…
Леверетт пробудился от собственного крика…
«Нельзя так много работать», — сам себя предостерег художник и, спотыкаясь в темноте, оделся, ибо был настолько потрясен, что заснуть снова все равно не смог бы. Кошмары преследовали его еженощно. Неудивительно, что он совершенно измучен.
Но в мастерской ждала работа. Уже почти пятьдесят рисунков закончены, а в планах намечена очередная серия. Неудивительно, что каждую ночь его мучат кошмары.
Леверетт был вымотан до предела, но Дана Аллард с восторгом принимал сделанные иллюстрации. Не считая сложностей с типографским набором и доставкой специальной бумаги, на которой настаивал Дана, книга была почти готова и ожидала лишь окончания работы с иллюстрациями.
Хотя кости ломило от усталости, Леверетт решительно побрел в ночную тьму. Определенно кое-что из кошмара стоит запечатлеть на бумаге.
Последние рисунки отбыли к Дане Алларду в Питершем, и Леверетт, похудевший на пятнадцать фунтов и до крайности утомленный, обменял часть чека за работу на ящик хорошего виски. Как только с рисунков были отсняты слайды, Дана запустил печатные машины. Невзирая на тщательно разработанный план, машины остановились. Один принтер полностью вышел из строя по непонятным причинам, с новым постоянно случались мелкие поломки. С каждой новой задержкой Дана ярился пуще прежнего. Но тем не менее печатание книги продвигалось. Леверетт написал Дане, что книга проклята, но тот возразил: через неделю все будет готово.
Леверетт развлекался тем, что мастерил конструкции из палок и пытался отоспаться. Вместо ожидаемого экземпляра издания он получил письмо от Стефроя:
Пытался дозвониться в течение нескольких дней, но ваш телефон не отвечает. В настоящий момент времени у меня в обрез, поэтому буду краток. Неожиданно я обнаружил мегалитическую постройку, которая находится на территории обширного небезызвестного поместья. Поскольку мне не удалось получить разрешения на посещение данной постройки, не стану говорить, где она находится. Однажды ночью я тайно (и весьма незаконно) занялся исследованием, и меня чуть было не поймали. В библиотеке семинарии я нашел упоминания о данном месте в собрании писем и бумаг, датированных XVII веком. Автор говорит о проживавшей в поместье семье как о гнезде колдунов и ведьм, занимавшихся алхимией, а также перечисляет другие нелицеприятные слухи и описывает подземные каменные залы, мегалитические постройки и т. д., что доказывает «нечестивое использование дьявольских практик». Я лишь мельком просмотрел документ, но не заметил в описании преувеличений. Колин, пробираясь к этому месту через лес, я наткнулся на множество «палок», о которых рассказывали вы! Я захватил с собой одну маленькую конструкцию и хочу ее вам показать. Она сделана совсем недавно и в точности соответствует вашим рисункам. Если повезет, я добьюсь разрешения на доступ и разгадаю их значение — а оно имеется непременно, — хотя эти сектанты наверняка будут упрямиться и откажутся выдавать свои секреты. Объясню им, что мой интерес — сугубо научный и в намерения мои не входит поднять их на смех. Посмотрим, что они скажут на это. В любом случае взгляну на все это поближе. Итак, я отправляюсь в путь!
Кустистые брови Леверетта полезли на лоб. Аллард намекал на некий темный культ, в котором фигурировали конструкции из палок. Но он писал более тридцати лет назад, и Леверетт решил, что автор взял за прототип что-то похожее на дом у ручья Манн. Информация Стефроя относилась к данному моменту.
Он даже понадеялся на то, что Стефрой обнаружит лишь глупый розыгрыш.
Кошмары все так же преследовали его — стали обычны и знакомы.
Его путь лежит через лес по направлению к холмам, до которых рукой подать. В сторону отодвинута большая гранитная плита, на ее месте зияет дыра. Недолго думая, он ступает туда и спускается по знакомым скругленным ступеням. Подземный каменный зал и каменные же ходы, уходящие в глубь земли. Он знает, в который из них надо заползать.
И вот опять перед ним подземный зал, посреди него жертвенный алтарь, а под ним темно мерцают воды источника, собираются туманные фигуры. Они толпятся у жертвенника, он идет к ним и видит привязанного к алтарю отчаянно извивающегося человека.
Это седовласый мужчина крепкого телосложения, с виду здоровый, только перепачканный. По искаженному лицу жертвы словно пробегает гримаса узнавания. Знаком ли ему этот человек? Но вот мертвец с пробитым черепом уже нашептывает в ухо, все силы уходят на то, чтобы не думать о том, что сочится из пролома во лбу, и вместо размышлений он берет из костлявой руки бронзовый кинжал, высоко заносит орудие и делает с ножом то, что велит ему шепот истлевшего жреца, — ведь на сей раз ему никак не удается закричать и проснуться…