Но всё это сейчас было неважно.
Меня пытались убить. И у них есть свои люди в полиции, которые наверняка подчистят за убийцами любых недобитых свидетелей.
Я прошерстила женскую сумочку. С трудом перевернула мужчину на спину и вытащила его бумажник.
Эту пару звали Найджел и Камилла Скривнер. Они как раз подходили по возрасту, чтобы быть родителями этого тела — моложе моего папы. И выглядели они лучше, если со стороны посмотреть. Я даже нашла некоторое сходство между ними и тем лицом, что увидела в зеркале.
Сотовых ни у кого не оказалось.
Я обчистила их бумажники — внутри лежало несколько фунтовых купюр. Проверила документы — адресом прописки значилась Великобритания.
Быстрый подсчёт показал, что на двоих у них было четыре сотни фунтов. Я сняла с женщины кольца и вытащила серьги из её ушей. Было мерзко, но без моих сил у меня оставалось не так уж много способов выжить в новом мире.
Я предположила, что мир — другой, потому что даты рождения на водительских правах были неправильными. Эти люди выглядели слишком молодо, чтобы родиться в шестидесятые. Так что либо я переместилась назад во времени, либо попала в место, которое до две тысячи десятых ещё не дожило.
Найдя у мужчины ключи, я осторожно вышла из переулка. Стояла ночь, и людей вокруг было совсем немного. На улице было припарковано несколько автомобилей, и к одному из них ключ подошёл.
Это был Фольксваген Кролик, небольшая машинка с рулём с неправильной стороны.
В машине также никаких сотовых телефонов не обнаружилось, зато нашлась карта. Я прочла адрес Скривнеров в документах и, определив своё местоположение по дорожным указателям, смогла построить маршрут. Если карта не врала, мы были в Лондоне, и, похоже, до нашего дома было всего пять миль.
Я могла и пешком дойти — на тренировках постоянно такую дистанцию бегала. Увы, то было в моём прежнем теле, тренированном и вооружённом. Сейчас у меня не осталось ничего, а брести по улицам большого города посреди ночи, будучи девяти или десятилетней девочкой было отличным способом помереть… снова.
Скривившись, я пролезла на водительское сиденье и вставила ключ в замок зажигания. Машина завелась легко, но ногами я едва могла дотянуться до педалей, да и то, только если сползти на самый краешек сиденья. Было чертовски неудобно и непривычно, так ещё выведя машину на проезжую часть пришлось напоминать себе ехать не по той стороне улицы.
Я старательно избегала широких дорог и загруженных шоссе, и всё равно, к тому времени, как доехала до района, где мы жили, пот с меня лил ручьями.
Квартира была на первом этаже. Ключ подошёл, и я вошла внутрь.
Я обыскала дом и забрала все ценности. Как бы ни велико было искушение остаться здесь, рано или поздно люди, напавшие на семью этого тела, обнаружат, что найдены только два трупа. Они придут за мной. И начнут поиски с этого дома, а затем прошерстят приюты и соцслужбы.
Сомневаюсь, что социальные службы смогут защитить от покушения на убийство.
Будет охерительно трудно.
В своей прежней жизни, даже в самом начале карьеры, мне хотя бы было пятнадцать. Можно было подзаработать на какой-нибудь халтурке или просто слоняться, где вздумается, не вызывая ни у кого вопросов.
Здесь у меня нет возможности снять комнату в гостинице, пользоваться помощью большей части социальных служб. Если учебный год уже начался, придётся ещё прятаться от школьных надзирателей. Я не слишком хорошо представляла себе, сколько это — четыреста фунтов, но подозревала, что не так уж и много.
В некотором роде было даже хуже, что я нахожусь в Лондоне, а не в родном городе. В Броктон Бей было полно заброшенных складов и других мест, где легко можно было спрятаться и переночевать. Лондон — город куда более зажиточный, значит, укромных местечек тут меньше.
Мне нужно было как-то узнать, кто за мной охотился, и чего они хотели. Почему они убивали детей, и что такое «маглы»?
Нахожусь ли я в прошлом собственного мира?
Судя по сложенным в стопку у порога газетам, сейчас примерно август тысяча девятьсот девяносто первого года. Ну, или хозяева дома были жуткими неряхами. Я не нашла в доме ни одной вещи, подписанной более поздними датами, так что за рабочую гипотезу приняла именно август девяносто первого.
А ещё ни в одной из газет не было ни малейшего упоминания о паралюдях. Ещё одно несоответствие — первое свидетельство о встрече с Сыном — 1982 год. С тех пор внимание газетчиков постоянно крутилось вокруг кейпов. Не могу припомнить ни одной газеты, в которой они не упоминались хоть раз за номер. Здесь же не было упоминания ни в одном номере за неделю.