Только голова коснулась подушки – он сразу оказался в мире грез. Ночью внезапно проснулся, ему показалось, что прозвучал выстрел. В комнате темень. Пока раздумывал, над головой снова грохнул выстрел, от которого его буквально сбросило с койки. В кромешной тьме дрожащей рукой нащупал на спинке кровати, выданный вечером автомат. Сердце билось редкими гулкими толчками. С автоматом в руках стало спокойнее, и он рассмотрел в темноте у противоположной стены безмятежно посапывающего соседа. Через несколько минут третий выстрел. Ваханов понял, что стреляли на крыше. Потом узнал, что прямо над его комнатой, располагался пост, огороженный со стороны «зеленки» глиняным бруствером. Ночью его занимал солдат охраны, выделенной советским батальоном. Воин должен стрелять каждые 15 минут одиночными. Это означало, что он живой и не спит. Если прозвучит автоматная очередь, значит нападение. Контролировал ночную ситуацию и будил часовых, дежурный офицер из числа советников. Ваханова забыли предупредить о «ночных стрельбах», и он получил для начала небольшой стресс. Так началась адаптация к новой жизни, к непривычному для человека средних широт климату, постоянному соседству с близкой смертью.
Формально в полукилометре в «зеленке» находился афганский пост «Инклоб», но во время обстрелов городка моджахедами, активности его не замечалось. Он несколько раз захватывался ими. И были подозрения, что во время нападений банд на городок, с этого поста тоже постреливали в сторону шурави. Армия состояла из добровольно – принудительно набранных местных крестьян. Коня можно загнать в реку, но нельзя заставить его пить. Их многие родственники находились бандах, большей частью, тоже не всегда добровольно. Единственная надежда советских была только на свой батальон, дислоцировавшийся в двух километрах на горном плато, который в случае нужды сразу посылает бронетехнику и артиллерией помогает.
«Помощь» артиллерии всегда летела через город и советский поселок, над головами сражающихся с антинародной властью, так как воинская часть располагалась в тылу поселка на другом конце города. Даже научились определять по звуку вид смертоносных снарядов. Особенно мины, которые в полете шелестят. Летят и шелестят, но не все долетали до «зеленки». То ли на заводе пороха в заряд не доложили, то ли наклон трубы занизили, но падали они иногда раньше, не долетев до забора поселка. Но ведь могла упасть и рядом, поэтому всегда настроение поднималось, когда мина уже прошелестит.
Первое впечатление Ваханова о новом месте жительства неважное: дворик перед домом – две сотки земли. На ней растут три плодовых дерева – «наринч», среднее между апельсином и лимоном, под ними дощатый стол для стирки, рядом колодец, клочок вытоптанного огорода и везде грязь. За забором, уже в зеленке, росла пальма около небольшого болотца: место рождения мух, комаров, гнуса и всякой другой гадости. Корм для них был рядом – они считали, в порядке вещей, питаться кровью жителей городка, особенно ночью, когда жара под 40 и духота. Негде голову преклонить. Летом многие болели малярией, а с августа начинается эпидемия желтухи. Прошлой осенью, сказали Ваханову, 100 % состава отделения было отправлено в СССР с этой болезнью, не говоря о военнослужащих батальона. Гепатит плывет оттуда, где его размножают. Советский батальон, не блиставший достойной санитарией, своего источника воды не имел и ежедневно бочками возил из колодца кобальтеров. Колодец был и поближе к батальону, около мечети, в городе, и сначала брали оттуда, но духи кинули отравы. Хорошо заметили во время, и больше не рисковали.
Комбату очень хотелось иметь на территории части свой колодец. Этим решалось бы сразу несколько проблем, но батальон располагался на высоком плато. Кто-то посоветовал пригласить знающего афганца помочь найти воду. Отыскали такого. С важным видом прошел он по территории части и указал на одно место в небольшой низине:
– Здесь есть вода.– Что им руководствовало, чутье или легкомысленность, или враждебность к «шурави», сказать трудно, но комбат поверил. Начали копать. Земля – сплошная галька вперемежку с глиной. Копали долго – больше месяца. Выкопали около 30 метров глубиной, а водой и не пахнет. Над шурфом установили самодельную лебедку, с помощью которой выбирали грунт и поднимали копателей. Во время работы – Еремей заглядывал– их почти не видно. Колодец узкий и из незакрепленных стен торчат камни, которые иногда срываются вниз. Такой камень и каску может пробить, опасно находиться на дне. Солдаты стали отказываться, комбат привлек дембелей – «землекопов» обещал отпустить в первую очередь. Но у него самого радужные надежды на собственную воду в батальоне таяли с каждым метром. Грунт стал более влажным, что мешало верить в бессмысленность затеи, и грезилось, как вдруг забьет фонтан чистой воды. Но всему приходит конец. Командир послал найти того предсказателя-афганца. Привезли, вид его был жалок.