Суеверие – признак невежества
В середине лета в одну из служб поселка приехал из СССР новый работник, мужчина средних лет, интеллигентного вида, несколько вальяжный. «Сырой» как сразу определили его. И от выстрелов вздрагивал, и комары его кусали больше всех, но вида не показывал, бодрился. Однажды «кобальтеры» сидели на лавочке, скрываясь от палящего солнца в тени наринча, а новый товарищ быстро прошел в туалет, сложенный из глины в углу двора и затих.
–У него, надо полагать, уже началась адаптация, – посочувствовали сидящие. И вдруг через минуту, он пулей выскочил оттуда с бледным лицом и даже штаны не успел застегнуть. Споткнулся и растянулся около двери.
– Что случилось? – подбежали отдыхающие.
– Там з-змея! – еле выдавил он.
Потолок туалета был из камыша и хвороста. Сосредоточенный на своей проблеме, товарищ не обращал внимания на шорох вверху, а когда поднял голову – обомлел. С потолка, свесившись, вновь прибывшего внимательно изучала кобра. Когда обстоятельства обрушиваются врасплох, человек на какое-то время становится самим собою, без притворства. Змея, вероятно, не ожидала от новенького такой прыти и постаралась быстро ретироваться. Поиски успеха не принесли.
Жара в Лагмане стала постоянная +40 и не повышается. В прошлом году, говорят, было жарче. Все уже привыкли и не ощущают, только пот ручьями. Свирепствует малярия, и началась эпидемия желтухи. В поселке малярией переболели почти все, некоторые по два раза. Желтухой из «кобальтеров» заболел только один в Джелалабаде, а в бригаде каждый день прибавляется по 3-4 «желтеньких». У советника царандоя в Мехтерламе печеночные колики, вызывали «вертушку» из Кабула. Место здесь гнилое. У второго обострился гайморит – не может дышать. Ваханов уже несколько месяцев, но еще ни разу не болел. Вбил себе в голову, что чистота – залог здоровья. С утра «издевается» над солдатами охраны, заставляя их мыться и наводить чистоту с хлоркой. Свою комнату убирает сам, хотя живут втроем. Солдата заставить можно, но как убедить офицера милиции, обленившегося от жары. Конечно, не род службы определяет человека, а сам человек, в котором природа всходит или злаками или сорной травою. Успеха можно достичь, только своевременно поливая первое и истребляя второе. Трудности быта одинаковы для всех, но воспринимают их все по-разному. Некоторые, слабые духом, даже не выдерживают. У советников царандоя застрелился москвич Василий, прямо на койке, и трое суток –выбрал же момент – в самое жаркое время года, тело его разлагалось в ожидании вертолета из Кабула. Скорее всего, его толкнуло на это не физические, а какие-то душевные страдания. Ни одна религия не приветствует насилие над своей жизнью. Считается, что ее дает человеку Бог и только он имеет право отнять. Самоубийство есть крайняя степень невежества и нарушение гармонии жизни, и тяжка потом расплата за посягательство на ритм космического строя. Надо знать – все может проститься Высшим Разумом кроме трех: самоубийства, кощунства и предательства.
Путь между советничьим поселком и «горкой», как советники между собою окрестили место дислокации советского батальона на плато, был довольно оживленным. Проходил он через центр Мехтерлама, мимо рынка и дуканов. То верх кто-нибудь едет, то вниз спускается.
С горки, высотою 60 метров, далеко просматривается долина Алишанг, по которой разбросаны кишлаки, видно людей. Отсюда, обычно, заинтересованными советниками наблюдались в\операции, проводимые афганскими войсками. В чисто афганских операциях советники непосредственного участия не принимали, а только созерцали. И в этот раз Ваханов полдня провел на горке, контролируя войсковую операцию афганцев, проходившую по оперативным данным курируемого им спецотдела. Потерь не было, захватили 40 душманов. Советский батальон помогал им минометным огнем с горки. Стреляли, как всегда, через городок советников в «зеленку». Опять, наверно, бракованная партия мин. Две не долетели до поселка 50 метров – разорвались в городе, а третью «Василек» «выплюнул» на 20 метров и никого не задело на этот раз. То недолет, то перелет. Когда слишком везет, можно и голову потерять. Однако, в соседней провинции Кунар в этот день не везло: в операции погибло четверо наших воинов – двое от солнечного удара.
За последние три дня в Афганистане упало шесть советских вертолетов. Над к. Суруби, на основной воздушной дороге, сбили большой МИ-6, летевший из Кабула в Джелалабад. Погибло 24 советских. Но падают не только от противовоздушных ракет. В Асадобаде провинции Кунар «не вписалась» в гору «вертушка» из Джелалабадского авиаполка. Пилоты катали девушек и одной дали порулить. Штурман погиб, а командир, замполит полка, в тяжелом состоянии. Летчики, вероятно, как и моряки народ суеверный и верили, что женщины приносят несчастье в мужских профессиях, но пренебрегли. Еремей вспомнил свою морскую практику, когда в Тихом океане, заступив на вахту, стоял за штурвалом теплохода «Бикин», построенным в Германии по заказу СССР. Теплоход, взял груз в Финляндии и, пройдя южным путем через Суэцкий канал, подходил уже к Владивостоку. Капитан – опытный морской волк, как всегда, на судовом мостике. После штормов, перенесенных командой, в Бискайском заливе Атлантического океана и в Индийском океане, Родина встречала полным штилем и голубым небом, без единого облачка. Яркое солнце почти в зените, но не жжет. Нагретая за день водная гладь рождает легкий морской бриз, сводящий на нет усилия солнечных лучей. Из окна рулевой рубки хорошо виден плавно поднимающийся и опускающийся нос судна, на палубе которого между двух брашпилей (лебедки для подъема якоря) загорающую фигуру буфетчицы – единственной женщины на судне. Рядом матрос красит правый брашпиль. Надо сказать, что на судах морского флота по два якоря, но пользуются обычно одним, а второй – запасной. Швартовка судна к причалу – большая ответственность и большое искусство. На «Бикине» капитан предпочитал правый якорь. Буфетчице надоело лежать, и она тоже захотела покрасить, попросив матроса дать ей кисть. Капитан, увидев, что женщина красит лебедку, затрясся от гнева, схватил микрофон громкоговорителя и бас его, как удар грома, разнесся над палубой. Женщина съежилась, торопливо отдала кисть, свернула одеяло и юркнула в свою каюту. Капитан потом еще долго приходил в себя, меряя шагами мостик. Для Ваханова такое поведение моряка, прошедшего, по рассказам, огни, воды и медные трубы, было неожиданным и не совсем понятным. И надо же было случиться – при швартовке к причалу в бухте Золотой Рог, поступившая боцману команда капитана «отдать правый якорь» – не была исполнена, так как якорная цепь не травилась – заело в канатном ящике. Случай редкий, но инерцию груженого судна без торможения якорем не остановить и причал стремительно приближается. Нерасторопность в швартовке наказывается разрушением причала и плавающего средства. Срочно был «отдан» запасной якорь. В этот раз подошли к причалу благополучно, может быть, толчок чуть сильнее.