С наступлением Нового года активность банд не изменилась, те же обстрелы, нападения. Изменился только цвет горных вершин – прошли дожди, и они стали белыми. Для российского человека, привыкшего с рождения к ритму природы: зима– лето, отсутствие зимы в назначенное ей время, создает в душе тягость, переходящую в недомогание. Происходит какой-то сбой в организме. Это ощущалось весь январь. Снег белых недосягаемых вершин становится неодолимо притягательным и вызывает муки Тантала. Ностальгическая хворь прошла только к концу месяца, когда по-весеннему запели птички. Прилетели, как в родных краях, скворцы, правда крупнее наших и концы крыльев белые. Впрочем, на чужбине и весна не красна, и птицы не такие, да и поют хуже. Рождаясь в определенном районе, человек приобретает магнетизм и вибрации этой местности, и они сопровождают его всю жизнь, куда бы не занесла судьба. Родина привязывает его своими незримыми нитями, и обрыв их всегда вызывает трудно излечиваемые страдания, называемые ностальгией.
Вторая весна
С конца января энтузиасты из СССР уже принимают загар на крыше. Чувствуется весна, правда, своеобразная, и весной пахнет. Деревья набивают почки, потом зеленеют и, наконец, расцветают. Трудно представить жителю средней полосы тридцатиметровые деревья, подобно нашим кленам, но с мелкими листочками, расцвеченные наверху крупными, синими, красными, фиолетовыми цветами. А деревья поменьше, типа небольших берез – сплошь усыпаны разноцветными кисточками сережек, покачивающихся от легкого весеннего ветерка, как украшения восточной танцовщицы, исполняющей грациозный танец перед своим повелителем. Еремей даже в Пензу в письме посылает такой засушенный цветок. Но разве можно сравнить и оценить красоту живого с засушенным. Так же как красоту живой рыбы с мертвой. Ваханов вспоминал Индийский океан, когда в былые времена, на теплоходе «Бикин», шли из Финляндии с грузом во Владивосток, и попали в сильный шторм. Судно, груженое максимально до ватерлинии, буквально ныряло сквозь волны. Ураганный ветер с ревом срывал пену с гребней высоких волн, а в месте с ней и летучих рыб, использующих волну как трамплин спасения от хищников, чтобы пролететь метров сто и опять плюхнуться в родную стихию. Но не все они возвращались в океан, некоторые падали на палубу низко сидящего судна, к большому удовольствию моряков, которые их собирали и жарили. Нападало много, хватило на всех. Летучая рыба, если расправить ее грудные плавники, превращающиеся в большие крылья с черной окантовкой по краю, выглядела необычно. Еремей решил одну засушить для потомков. Пришпилил ее с расправленными крыльями, такую красивую, к дощечке и повесил на несколько дней в трубу теплохода, здесь было постоянное тепло. Придя через неделю не узнал, крылья остались, а вместо рыбы – отвратительная мумия. Пришлось выкинуть за борт, да простят его потомки. Также и с цветком, живой – красота, но стоит жизни покинуть его, она исчезает. Красота это королева, которая правит очень недолго. Но в Мехтерламе он все же оставил для потомков посаженный гранат, плоды их постоянно продают на пензенском базаре среднеазиатские торговцы. Цветут они тоже необычайными махровыми пурпурными бутонами.
Природа, в мягком, теплом климате, подобна женщине, которая любит наряжаться, показывая из-под своих нарядов то одну часть тела, то другую. Однако мало найдется людей, рожденных севернее, которые сменяют свой суровый климат на эту местность. Там, даже холодная зима удивляет своей красотой, когда все веточки деревьев и кустарников, изящно одетые белым инеем, или налипшим снегом, плакучими ивами склоняются до самой земли. Ты идешь на лыжах через этот сказочный, заколдованный лес, как дед Мороз. И белый снег под ногами, в лучах солнца, искрится мириадами разноцветных граней алмазов и представляешь, что идешь по рассыпанным драгоценным камням, и боишься наступать на них.
Весной время пошло быстрее. Пролетело два месяца и снова подходит Новый год, на этот раз афганский. Стали готовиться вручать, как принято, подсоветным подарки. Инженер Еремей с торжимоном пришли в максус, как по афгански звучит отдел разведки, где вручили начальнику Амрулло подарок и поздравили всех сотрудников отдела. Для такого торжественного случая собралась большая часть оперативников, правда, в обычной гражданской одежде, не в парадной. Ваханов и не знал, есть ли у них такая одежда. Мог бы увидеть на свадьбе, на которую приглашал его сотрудник отдела и принес официальное приглашение, но он не ходил, так как для мушавера это представляло опасность. Оперработники спецотдела всегда ходили в гражданской национальной одежде, состоящей из тонкой хлопчатобумажной рубашки навыпуск, очень просторных шаровар, из такой же ткани и чалмы. Чалму носят все афганцы – она у них на все случаи жизни, легкая и удобная. Это кусок материи длиной метра три, который наматывается на голову. Кроме головного убора ее используют как плащ в непогоду, и как подстилку, чтобы посидеть или полежать, и со стола пыль стирают и используют по другому назначению, в зависимости от игры воображения. Советник выразил желание сфотографироваться в такой одежде. Его быстро экипировали, повесили через плечо какую-то старинную кобуру с пистолетом и английскую винтовку «бур», отобранные у бандитов. В последствии, на родине, к этому снимку проявляли повышенный интерес. И он нашел место на стенде участников боевых действий в краеведческом музее – г. Пензы и музее УВД.