— Хорошо, Жал. — В конце концов, вопрос только в том, чтобы успеть усыпить бдительность Диармайда до того, как он впадет в очередной приступ собственничества, — подумала чародейка.
— Тальвес.
Они не моргали — оба. Данан не нужно было спрашивать, что он сказал или что имел в виду. Чародейка сглотнула, но волнение, отбивавшееся пульсом в горле и мандражем — в конечностях, никуда не делось.
— Что значит? — произнесла она тихонько, словно сама не верила, что рискнула спросить.
— «Рука». — Он по-прежнему не сводил с женщины взор и не говорил лишнего. Будто отдавал ей право самой понять, как многое открыл сейчас — столько, сколько никому не открывал. Если не «ни разу прежде», то точно — «очень давно».
И Данан поняла. Нащупала на кровати мужскую ладонь, переплелась с ней пальцами. Потом потянула на себя и положила себе на грудь — пусть, пусть. Теперь ему можно слышать, как стучит её сердце. Даже если он не привяжется к ней, как она — к нему. Жал дрогнул в лице — чуть заметно бровью и улыбкой. Придвинулся к Данан ближе и, разворачиваясь, лег на бок, позади женщины. Сжал ладонь, умащенную на женском сердце, ткнулся носом в шею. Коснулся губами и закрыл глаза.
Сон пришел к Данан быстро — но ненадолго. Здесь, под землей, она с трудом ориентировалась во времени, но что-то подсказывало: рассвет еще не наступил, когда чародейка открыла глаза. В комнате одиноко тлела свеча, почти не давая освещения. Данан смотрела в вычерненный тьмой потолок и пыталась ухватиться за какие-то детали, которые ускользали от неё раз за разом. Вторая Пагуба — триста шестьдесят девятый год, — Дева Света, Владычица Аладрис, погибшая, видимо, незадолго до неё и победившая первого из архонтов. Эльфийские артефакты, падение Тэхт-Морниэ, вотчины темных эльфов, магия Преобразования, купол телемантов, барьеры Цитаделей Тайн и Талнаха, духовный клинок, амнирит, рыцари-чародеи, и Жал — как зверский опыт теократов получить рыцаря опытным путем. Вернее не Жал, а Тальвес. Тальвес… Тальвес… Имя казалось смутно знакомым.
Чародейка подобралась на кровати и толкнула эльфа рядом.
— Данан? — Жал разлепил один глаз.
— Тальвес, — позвала она. — Ты сказал, твое имя означает «рука».
— Ну да.
— Но ведь рука — «тил», разве нет? Тил’илозаль — протяни руку, вы так перевели.
Эльф потер лицо, просыпаясь. Медленное пробуждение вгоняло эльфа в смятение: давно он не был настолько расслабленным. Или вообще — был ли когда-нибудь? Эта женщина делает его счастливее, но влияет дурно.
— Ну, «протяни руку», — Жал сел на кровати, — было проще и понятнее в переводе. Хотя, строго говоря, «тил» — это «десница». Или «длань». А поче…
— Вставай, — скомандовала чародейка, еще до того, как эльф договорил. — Надо срочно переговорить. Нам всем!
Она выпрыгнула из постели, на ходу хватая одежду с пола.
— Собери наши вещи, я подниму остальных. Встречаемся у них.
Она накинула рубаху на голое тело, набегу вскочила в штанины и выскочила наружу. Попросила патрульных собрать всех гостей, как можно скорее. Если будут сопротивляться спьяну — гнать палками. Ворвавшись в комнату, где спали Стенн, Фирин и Эдорта, Данан взялась их будить. Не считая Стенна, остальные проснулись легко: Фирин ушел с праздника, едва тот начался, Дора — немногим позже. Как только все, заспанные и ужасно злые на неугомонную чародейку, зашли внутрь комнаты, Данан задала единственный вопрос:
— С каких пор у темных эльфов появилась Длань Безликого? Когда было первое упоминание?
— О, ЗАДНИЦА ПРОРОЧИЦЫ! ТЫ ПОДНЯЛА НАС СРЕДИ НОЧИ РАДИ ЭТОГО?! — взвыл Борво. — ЧЕМ ТЫ ТАМ ЗАНИМАЛСЯ?! — Одновременно с детской обидой и истерикой он уставился на Жала.
От его вопля Диармайд и Хольфстенн вцепились в головы:
— Да не ори ты, изве-ерг! — простонал Стенн.
— Когда было первое упоминание о Длани Безликого у темных эльфов? — настойчивей повторила Данан.
— Да уж. — Дей поджал губы и сложил руки на груди. Он постарался смерить Жала снисходительным взглядом, но эффект превосходства всерьёз портили измученные красные глаза. — Я бы точно справился лучше. — Высокомерно задрав всклокоченную голову, Диармайд нетвердо шагнул к выходу. Он не собирается участвовать в этом. Откровенно говоря, он собирался спать, но даже будь он трезв, как жрец церкви на полуденной службе Пророчице, все равно бы ушел.
Данан не церемонилась и швырнула в дверь Ледяное облако, отчего та покрылась инеем, а с ней и прилегающие стены на локоть во все стороны.
— Я спрашиваю серьезно, Дей. Есть ли какие-то записи о том, когда у владыки Тэхт-Морниэ появился его посох?