Гном, при том, что никто ничем не тыкал ему в лицо, очевидно понимал, что ему будут не сильно рады эльфы, которые могут встретить его на улицах, надумай он устроить себе прогулочку. Поэтому, используя шанс, он предложил Данан объесться, поиграть в кости и поспать. Предложение снабдить плотную трапезу благородным эльфийским вином внесла уже Данан — к собственному удивлению и гномской радости.
Ближе к вечеру к ним присоединились смотрители Пустоты. Но не Дей и Борво, а местные эльфы во главе с Рессом. И это как-то одномоментно и бесповоротно изменило общий настрой. Может, все-таки, есть еще в их стародавнем ордене хоть какой-то дух братства? Ведь даже Стенну она не может объяснить, как её жрет голод исчадий, а вот им — лопоухим парням и девушкам напротив — и объяснять не нужно. Каждый из них сам с этим живет.
Жал вернулся поздним вечером и с некоторым изумлением — уголки губ дернулись вверх, взгляд вспыхнул — застал общую пьянку. Товарищи выглядели довольными и в некотором смысле соблазнительными. Данан не стала ничего говорить вслух, но посмотрела горящими глазами, и Жал прочел в них приглашение. Скинув сапоги от усталости, он присоединился. Они травили какие-то шутки с видом, будто были знакомы давно, хотя на деле — первый день. Всматриваясь в лица эльфов, Данан ловила себя на мысли, что они тоже ужасно измотаны.
Они не станут откровенничать, не станут приятелями, не будут потом поздравлять друг друга с праздниками. Не возьмутся выяснять, кто и что успел узнать или сделать для борьбы с Темным архонтом до этого момента. Но они никогда не посмотрят друг на друга свысока или с неприязнью потому что сегодня они пьют вместе, чтобы сбросить накопившуюся усталость. Одинаковую для всех Смотрителей — от голосов, кошмаров, битв с исчадиями и постоянной необходимости прислушиваться к себе: а не зовет ли еще Пустота на ту, другую, темную сторону?
Борво и остальные с охоты припозднились. Но добыча запустила новый виток гуляния, и, обрадованные сытной пище, скоро подоспели еще несколько эльфов. В отличие от утонченных и немного надменных соотечественников, которых Жал приметил в основной части Ирэтвендиля, смотрители Тальвады оказались «своими ребятами»: протащились на кухню вместе с гостями; наскоро, опытной рукой, смастерившей за жизнь тысячи походных припасов, разделали дичь, приготовили простую, вкусную еду. Стенн в котел к тушенной птице щедро плеснул из фляжки — чтобы блюдо стало повеселей. Ресс, заметив это, одобрительно хмыкнул, хлопнув гнома поверх плеча.
Глава 17
— Видишь, тут нет никаких слов о том, что вы женаты, — обманчиво сладко пропела Хеледд, склоняясь над Альфстанной. В руках королевы, раскрытый, как пришлось, покоился том записей из южной Цитадели Тайн.
Августа лежала на полу клети и с трудом пыталась сфокусироваться. Её уволокли два дня назад, когда лекарка сообщила, что «не то, чтобы прям девственница, но с мужиком не была точно!». Фрейлины потешались над Стабальт в открытую: да кто такую возьмет? Да она уже старая дева в свои двадцать три! Да её чресла давно сморщились, и даже голодранцы уже не позарятся на эту порченную девку, «которая не знает, как быть женщиной», даже если она между ног разложит золотые монеты! Или свои аметисты с топазами! Альфстанна не слушала их состязания в остроумии, чувствуя, как поджимаются пальцы ног, как легкие прилипают к спине, и даже как скукоживаются ребра в непонятный колючий комок вокруг сердца. От накатившей волны страха её снова тошнило — на сей раз по-настоящему. Но этим было уже никого не провести.
Когда на зов королевы откликнулись дворцовые гвардейцы, Альфстанна ощутила, как заледенел желудок.
Кивком головы Хеледд велела ударить Стабальт по лицу. Та оглохла на несколько секунд, а когда способность чувствовать вернулась, поняла, что рот наполняется кровью и, кажется, зубной крошкой. Она попыталась языком ощупать, все ли в порядке, и порезалась о глубокий скол.
Девушка одернулась, один из мужиков хмыкнул и ударил еще раз. Тяжелее, наверняка. И сознание отказало. Теперь она здесь. И сегодня едва открыла глаза — встретила напыщенную физиономию королевы.